Нойли ещё больше расхохоталась, а потом пояснила:

— Каждый носит свою кожу. Она и есть его платье. У меня — драконья кожа, у тебя — человечья!

— Только выглядят они по-разному, — недовольно заявила я, представляя себя в наряде Евы. — Будто не понимаешь, что голышом ходить я не буду!

— Но я-то не хожу голышом! — возразила Нойли, подмигнув. — Обратись к своей стихии. Думаю, она тебя принарядит.

Ну вот, напилась, всякую чушь несёт! Я насупилась.

— Ты понимаешь, о чём я, — сверкнула я глазами для острастки, и едва сдержала улыбку.

— Понимаю, — закивала та. И снова гнёт свою линию: — Ты должна облачиться в свою кожу. Как я!

Короткое замыкание в мозгах обеспечило мне глупое выражение лица. Неужто не шутит? Мало ли чего у них тут в волшебном мире творится? Мне пришло в голову, что драконы под своей одеждой тоже чёрные, а то и вовсе одежда — вовсе не одежда, а складки кожи, сжавшейся после обращения. Даже замерла. Быть не может!

Но по взгляду Нойли поняла, что может быть всё, и даже такое!

— То есть, твоя одежда — это твоя собственная кожа? — я обалдела так, что не слишком отчётливо выговорила.

— Да-да, — закивала она.

— Вот, чёрт! — ругнулась я. — То есть у тебя нет человеческой кожи?

Теперь пришла пора обалдевать Нойли. Она даже не сразу поняла о чём я, а потом расхохоталась звонко, что даже подвески под потолком вторили ей хрустальным переливом.

— Нет! Я такая же как ты! — (Ага, как же! Я это уже заметила)! — Только ты не дракон, а человек. — (Тоже мне, Америку открыла! Она что думает, я этого не знаю)? — Поэтому ты не можешь облачиться в кожу своей второй ипостаси. Но у тебя есть сила стихии! Сейчас попробуем что-то придумать!

Я как сидела, так и осталась сидеть, неотрывно глядя на неё. Что она задумала?

Для начала она задрала подол и продемонстрировала, что ноги у неё обычного телесного цвета, а не из чёрной драконьей кожи. А потом велела:

— Облачись в свою стихию!

Та-а-ак… Этому столику больше не наливать! Буянит!

Нойли продолжала смотреть на меня с ожиданием, словно я должна была подпрыгнуть и покрыться искрами, а то и вовсе воспылать! Это как она себе представляет?

— По-моему, ты не совсем понимаешь, о чём говоришь! — заметила я, вздыхая.

Но Нойли была непреклонна. Будто знала всё и вся!

— Встань! — строго велела она, жестом рук повторяя свои слова. Я встала. — Представь на себе великолепное огненное платье!

Я аж закашлялась от её предложения. Она что, не понимает, о чём просит?

— Ты чего? — напустилась на неё, отмахиваясь ладонями. — Спалить меня решила?

И это уже не говоря о том, что я не могу по желанию огонь вызывать! Только Нойли об этом знать необязательно!

— Да нет же, — она стала растолковывать мне, как неразумному дитю. — Огонь у нас в крови. И у нас и у тебя. Он для нас не опасен! Только наш огонь сдерживается огнеупорной кожей, а твой может выйти наружу!

Чёрт её возьми! Нашлась тут модельер-самоучка! Ничего путного так от неё и не дождёшься! Махнула рукой, обернулась получше в покрывало и пошла на террасу.

— Стой! — Нойли ухватила меня за руку. — Негоже королеве выходить к людям в подобном виде!

Это она не знает, что я покрывало назначила главным платьем в моём гардеробе! Надо бы сообщить!

— Отстань, — её хмельной бред начал напрягать. — Если у тебя от рождения нет проблем с тем, что надеть, то лично я платья выбирала в магазине.

Смотрю, Нойли аж желваками заиграла. Видать надоело ей со мной нянчиться. Ну и пусть! Мне тоже надоели её измышления.

Да только она меня не отпускает, так и держит за руку, да ещё и сжимает покрепче, чтобы не вырвалась.

— Закрой глаза! — велела она.

Я закрыла.

— Представь на себе великолепное платье.

Я представила платье-футляр до середины голени.

— Подлиннее! — скомандовала она. — Глаза не открывай!

Это она завопила, заметив, как дрогнули мои ресницы. Да-да! Хотела подсмотреть, но не получилось! Зато теперь представила платье в пол.

— Уже лучше, — услышала голос Нойли. — Юбку попышнее. Ещё пышнее. Ещё!

— Да куда же ещё пышнее?! — взорвалась я.

— Не перечь! И не открывай глаза! — Нойли была непреклонна в своём стремлении свести меня с ума. — Старайся!

Ну всё, я уже в собственных мыслях вообразила платье на кринолине.

— Так пойдёт? — глаза не открываю, но и изменений не ощущаю — как была в покрывале, так и стою.

— Да-да, лучше! — Нойли, кажется, даже довольна. Кринолин мне показался чрезмерно помпезным, убрала пышность. — Ну, как знаешь, — слышу, что Нойли недовольна, но снова требовать пышность она не стала.