Выйдя на саму площадь, Николай увидел блокпост с двумя «кавалерами» и на мгновение остановился. На каждом въезде площади стояли такие посты, полицейские кордоны виднелись дальше вдоль улиц. Прямо перед въездными воротами управления, на широкой мостовой стояли ещё один камуфлированный аэротранспортёр и планетарный бронетранспортёр, почему-то в заводской окраске. Рядом с ними группа офицеров, четыре десантника, в полевых комплектах «егерь», и две «хризантемы». Когда Соколов с Гвоздикиной подошли ближе, поступил вызов на запасной кодированной частоте, данной Маккелен. В этот раз от самого Штайнера.

— Соколов, заходи, — деловым тоном распорядился командор.

Аэротранспортёр оказался пуст, а вот из наземной машины вышел офицер в полевой броне и махнул рукой Николаю. Он подошёл к бронированной махине. Четыре гусеницы, полностью автоматизированная башня с вооружением, множество различных устройств и приборов. И множество дополнительных экранов из структурированной стали. Рампа здоровенной, бронированной черепахи, болотного, зелёного оттенка, откинута, а люки распахнуты. Николай забрался внутрь, а Гвоздикина осталась снаружи. Изнутри бронетранспортёр оказался мобильным штабом. Штайнер стоял над трёхмерной схемой города. На нём пехотный полевой бронекостюм, со всеми возможными защитными и маскирующими прибамбасами. Только забрало шлема открыто. Рядом, за пультом связи, лейтенант, которого Николай видел на месте секретаря командующего, перед кабинетом. Разносторонние, однако, у командора подчинённые, отметил он про себя.

— Соколов, — обратился к нему Штайнер, оторвавшись от схемы, — ты, разумеется, много хотел бы сказать мне и ещё больше спросить. Но придётся подождать. Зато я тебя спрошу. Лейтенантские погоны сойдут за извинения? Для начала?

Николай действительно многое хотел спросить, но после этих слов командора, вопросы застряли поперёк горла. Повышение на два звания за один день, на самом деле, совсем не плохо.

— Сэр, я не знаю даже, что сказать. Вы меня обезоружили.

Штайнер оскалился.

— Значит договорились. Жак! — позвал он того самого офицера снаружи, тот бегом влетел по рампе, — лейтенанта энсину Соколову.

Жак невозмутимо кивнул, повернулся к креслу, у одного из внутренних компьютерных терминалов, сел за пульт и начал колдовать.

— Теперь слушай внимательно, — снова деловым тоном заговорил командор, — сегодня я разворошил муравейник. И тебя в этом деле засветил. Поэтому тебе нужно на пару дней исчезнуть. Вместе с Гвоздикиной. Пока я это всё не улажу. Официальные приказы и всю остальную писанину уже подготовили.

Николай только покачал головой. Ничего не скажешь, командор Штайнер умеет использовать своих людей и в то же время, похоже, не забывает их.

— Сейчас бегом за вещами. Вернёшься — получишь новую вводную.

Соколов взял под козырёк и быстрым шагом отправился в казарму. Гвоздикиной на площади уже не было. Во внутреннем дворе он заметил, что всё управление КСПС стояло на ушах. Системы безопасности в режиме жёлтой тревоги. Весь строевой состав в бронекостюмах и при боевом оружии. Везде посты, на крышах внешних стен и зданий тоже посты и автоматические огневые точки. Николай быстро поднялся на второй этаж, в свою семьдесят восьмую. За минуту сгрёб вещи в «сундук», подхватил всё ещё не распакованный мундир и отправился обратно.

Когда Николай вернулся на площадь, аэротранспортёр уже прогревал двигатели. Быстрым шагом Соколов прошёл в мобильный штаб, заметив, что группа офицеров рядом, заметно поредела. Штайнер сразу же перешёл к делу.

— Есть один объект в городе. Его надо прибрать в наши руки. Официально, по бумагам, захватываем у неизвестной бандгруппы. Неофициально, нам эту штучку, скажем так, «подарили». На месте останешься ты и Гвоздикина. Она сейчас на обслуживании, боекомплект пополняет. Сразу после высадки всю связь отключить, кроме приёма этого командного канала. И никакой сетевой активности. Секретное задание и тому подобное, в том же духе. Отсидишься, заодно «подарочек» осмотришь. Через пару дней вас заберут. Всё ясно, лейтенант?

— Так точно, командор, — ответил Николай. Хотя ясности и рядом не было.

— Хорошо. Шеф-лейтенант Дюпре, — обратился Штайнер к офицеру, которого до этого называл просто Жак, — действуйте.

Дюпре кивнул и позвав за собой Николая, вышел. Гвоздикина как раз забиралась в аэротранспортёр, ещё две «хризантемы» и четыре «егеря» уже были внутри. Раньше Николаю не приходилось летать в такой машине. Угловатая и приплюснутая, но достаточно лёгкая и маневренная, она была неплохо защищена от обстрела из диреваторов стандартных калибров. В глаза бросались внешние обтекатели взлётно-посадочных двигателей, четыре, по углам гранёного корпуса, округлые, из структурированной брони. Боковые стабилизаторы, заодно служили дополнительными экранами, частично прикрывающими в полёте бортовые люки, тоже сделаны из неё. Броневые щитки и сверху, и снизу. Дюпре запрыгнул в кабину, а Соколов в десантное отделение.

Машина взвыла и оторвалась от бетонной мостовой. Люки оставались открытыми и возле них сидели «хризантемы», высунув наружу свои массивные стволы. Аэротранспортёр поднялся над крышами и направился в сторону группы небоскрёбов, в самом центре города. Четырнадцать огромных, сверкающих на солнце башен, высотой от шестисот метров. Среди них выделялась одна, особенно массивная конструкция, окна которой уже давно не сияли чистотой. А когда аэротранспортёр подлетел поближе, и стало ясно, что пилот направляется именно к этому зданию, Николай заметил, что огромные вентиляторы на крыше не работают. На высоком, предпоследнем этаже, по всем четырём стенам располагались посадочные площадки, скрытые от взглядов сверху и снизу навесами и толстыми, сильно выступающими стенами. Пилот аккуратно подвёл машину к одной из них, северной, после чего быстро и точно посадил. Площадка выглядела довольно большой и прочной, способной принять даже флотский десантный транспорт. Как оказалось, за площадкой располагался ещё и ангар, раздвижные ворота которого были наполовину открыты. А верхняя центральная часть самой площадки когда-то могла перемещаться внутрь этого ангара, вместе со стоящим на ней аппаратом.