При входе в ярко-синее здание штаба «Гуравонги», её встретил Мако, официальный представитель организации. Он окинул взглядом грозное сопровождение.

— Прошу прощения, синьора Лючия, я всё понимаю, но четыре ваших боевых машины это уже слишком. Я не могу их пропустить.

Она вскинула брови в притворном недоумении.

— Мистер Мако, теперь я вас не понимаю. На мой взгляд, вчера компания Курназир расставила все приоритеты. Быть может, мне стоит уйти? И прислать сюда полковника?

Глаза Мако вспыхнули, но он сумел сохранить каменно нейтральное выражение лица. Лючия даже невольно восхитилась его выдержкой. Через несколько секунд, Мако, согласно кивнув, сам открыл перед ней дверь и с поклоном пропустил вперёд. Лючия давно, ещё с первого сюда визита, знала, что в «Гуравонги» принято нарочито учтиво обращаться с гостями. В отличии от подавляющего большинства бандитских кланов, не важно, состоящих в синдикате или нет. Однако она уловила, как все здесь теперь поглядывали на сопровождавших её сегодня, четырёх боевых андроидов. И это вызывало у неё скрытую, внутреннюю улыбку.

Отоа ждал в общем приёмном зале, как впрочем и всегда. И как всегда, в окружении своих советников. Полумрак, старинная музыка, запах дорогого, натурального табака и живая, обнажённая танцовщица на столе. Телохранители, в гражданских бронекостюмах, замаскированных под деловую тройку, стоящие у входных дверей. Ничего здесь не меняется, хозяин этого места верен себе. Рослый, смуглый, хоть и явно европейской внешности, не слишком уже молодой, Лютер Отоа предпочитал, к тому же, строгие старомодные костюмы. На боевых андроидов гостьи он решил принципиально не обращать внимания. Теперь Мадам всё равно никому не оставляет большого выбора. Возможность спокойно вести дела в «Арахне», всё же стоит того, чтобы наступить на свою гордость и самолюбие.

— А, синьора Лючия! Здравствуйте. Чудесный сегодня вечер, не правда ли? Даже дышится как-то свободнее. Без всех этих Хароку и Байдизо.

— Добрый вечер, мистер Отоа, — ответила Лючия, — рада видеть вас в таком хорошем настроении.

Отоа жестом выпроводил стриптизёршу, взял из держателя на столике сигару и затянулся.

— Так с чем вы сегодня пожаловали? Чем порадуете скромного делового человека? Мадам всё же покупает предложенный товар?

Лючия ждала этого вопроса. Начинается самая приятная для неё часть сегодняшнего спектакля.

— О, нет. Не совсем, — ответила она, улыбнувшись, — Мадам покупает вас.

Улыбка медленно начала сползать с лица Лютера Отоа. Его советники переглянулись. А Лючия, выдержав нужную паузу, продолжила:

— Десять миллионов дукатов. Наличными. Сегодня же. Разумеется, через синдикат.

Лючия несколько секунд любовалась тем, насколько вдруг не комфортно почувствовал себя главный «Гуравонги». Он даже поменял позу, приподнявшись в кресле.

— И ваша организация станет, де факто, дочерней фирмой «Красной Портьеры», — продолжила она, — со всеми соответствующими обязательствами. В то же время, все ваши внутренние структуры останутся в полном вашем управлении.

Отоа молчал, становясь мрачнее с каждой секундой.

— В противном случае половина этой суммы будет назначена наградой в синдикате. Прошу вас, мистер Отоа, не задерживайте меня. Я ещё должна успеть посетить губернатора.

Он сделал глубокий вдох и погасил сигару. Десять миллионов. И это только начальная ставка. Синдикат станет на сторону того, кто заплатит больше.

— Вы совсем не оставляете мне выбора, дорогая Лючия, — откровенно нехотя ответил Отоа, акцентировав на слове «дорогая», — но мне только вот что интересно. Вы к губернатору с таким же предложением? И сколько, в таком случае, стоит губернатор?

— Ах, дорогой мистер Отоа, — проворковала Лючия, — губернатор такой важный и занятой человек. Ему я озвучу соответствующие предложения. Всего наилучшего вам, ждите нашу посылку. А с синдикатом я все формальности улажу.

В свою очередь слегка поклонившись, Лючия отправилась к выходу.

Гвоздикина старалась не беспокоить командира, ведь он специально ей приказал охранять и молчать. Весь день, с небольшими перерывами на еду, разминку и пару коротеньких разговоров с ней, Соколов был занят анализом ситуации. Как он сам это назвал. Просматривал записи, слушал не шифрованные дельта передачи, перехваченные накануне. Делал какие-то пометки в своём унике. То сидел часами раздумывая, то ходил туда сюда, меряя шагами коридоры. Только ближе к полуночи успокоился и лёг спать. Так и не поделившись с ней своими соображениями. По показаниям приборов он спал уже больше часа.

Глядя через приоткрытую дверь на спящего Соколова, Гвоздикина окончательно поняла, что ей мешает разобраться в себе. Даже при отключении боевой системы контроля эмоций, механизмы регуляции гормональной активности живого мозга, продолжали работать в фоновом режиме. Находясь в соединении с боевой частью, «хризантема» не могла испытывать полный спектр эмоциональных переживаний и чувств. Это бы затрудняло выполнение боевых задач, а в некоторых случаях сделало бы вовсе небоеспособной. Военные инженеры учли все ошибки предыдущих разработок. В боевых режимах Наталья становилась хладнокровной машиной, с человеческим разумом.