Она уже переоделась и тащила на стол миску с салатом и плетенку с хлебом.

– Я тебя умоляю!
– Алена показалась в дверях с бутылкой водки.
– Какие здесь маньяки? Им-то и взяться здесь неоткуда!

– Так у меня вино в погребе!
– я уже чувствовала, как пересохло во рту.
– Мы что, водку до обеда пить будем?

– А почему бы и нет?
– пожала плечами подруга.
– Кто это придумал, что водку по утрам пить нельзя? А до вина мы еще доберемся, праздники на носу.

Я тяжело вздохнула и присела на скамейку, накрытую цветастым половиком.

– Ну, тогда поехали.

* * *

– Ишь как тебя разобрало, Михаил Степанович, - ухмыльнулся мужик, в видавшей виды синей рубашке.
– Молодуха какая сна лишила?

– А чего уж, - сидевший напротив, худощавый, с крупными кистями мужчина криво улыбнулся.
– Молодачка в соку, самое то. Чувствую, что радость она мне подарит, силу мужскую поднимет.

– Мало тебе баб в Оленевке было?
– его собеседник, лысый, с выпирающим кадыком, достал из под стола бутыль с самогоном и стукнул им о деревянную поверхность.
– Теперь решил за Вишневое взяться?

– В хорошем все же месте наш хутор стоит, - протянул Михаил Степанович и подхватил вилкой огурец с тарелки.
– Всю жизнь мне отец покойный говорил: "Построен хутор наш на сильном месте - под землей удивительная мощь ворочается, а на самой земле когда-то дороги пересекались. Большой перекресток был здесь, сын, и пользовался он дурной славой... Люди пропадали, скот исчезал, а когда в обоз молния ударила и убила десять человек, перестали вовсе по этой дороге путники ходить..."

– Да знаю я эту историю, Степаныч, - сидевший напротив, плеснул самогон в стаканы.
– Чай и сам всю жизнь тут прожил и отцы наши крепко дружили...

– Так я к чему веду - вокруг хутора нашего четыре деревеньки, - закивал, соглашаясь, Михаил Степанович.
– Всех баб уж перепробовали, а до Вишневого все руки не доходили, Аркаша. А сегодня в автобусе такую бабенку увидал, что все внутри зашевелилось. Она правда заартачилась, зашипела как кошка, но это дело поправимое. Подруги к ней сегодня приехали, и вам будет чем поразвлечься.

– О как!
– Аркаша потер руки в предвкушении предстоящей забавы.
– Миша, а землю с кладбища ты принес? Чую я, что дождь будет, так потом на погост не влезешь.

– А как же...а как же, - мужчина развел руками.
– Я завсегда об этом забочусь. А где же Савелий? Сколько ждать можно?

– Он в Вишневое пошел, курей черных купить, - Аркаша поднял свой стакан.
– Давай-ка пригубим, Михаил Степанович...

– Ага, давай, давай...

Мужчины выпили и принялись за закуску, а во дворе хлопнула калитка. Через минуту из-за угла появился коренастый мужчина с холщовым мешком, в котором орали куры. Его мощные руки были покрыты густыми рыжими волосами, которые на голове имели более светлый оттенок - из-за солнца и пробивающейся седины. Один его глаз закрывало мутное бельмо и от этого его взгляд казался жутковатым.

– Мимо Райкиного дома шел... кое-что видел, - он вытряхнул кур из мешка и те забегали по двору, возмущенно вытягивая шеи.

Мужчины за столом переглянулись и заулыбались.

– Дочка-то Райкина, сочная баба.

– Дак я на нее глаз сегодня утром уж накинул, - Михаил Степанович погрозил пальцем Савелию.
– Наливная вся...

– Подружки к ней что-ли приехали, - продолжал недавно пришедший, усаживаясь за стол.
– Я огородами пошел, смотрю, а они на стол накрывают, наверное посиделки устраивают. Глаза поднимаю, а одна перед окном стоит, в чем мать родила. У меня все внутри перевернулось, так захотелось в окно это влезть и...эх...

– Так за чем дело встало?
– хохотнул Аркаша, обтирая потную лысину платочком.
– Когда наше желание оставалось не удовлетворенным? Про третью расскажи, что за баба?

– Хороша, фигура как часы песочные, брови вразлет, - Савелий налил себе самогона.
– А вот жду не дождусь, когда в кровать затащу зазнобу эту, что в окне торчала!

– Значит решено, - Аркаша плотоядно усмехнулся.
– Вот и утеха нам на праздник нашлась!

* * *

– Так что там за история с мужем и любовником?
– наконец поинтересовалась я у подруги и та закатила глаза, недовольно цокая языком.