Единственным исключением из правила о количестве посуды, пожалуй, служили бокалы для вина, коньяка и иных крепких напитков, которые были вертикально подвешены над барной стойкой у самого потолка таким образом, что смотря сквозь них на свет потолочных ламп можно было увидеть насколько чисто ты помыл этот элемент посуды в широкой раковине, которая могла вместить в себя вполне здоровый казан и, помимо габаритных характеристик так же имела выдвижной шланг-кран для очистки труднодоступных мест.

Шестиконфорочная керамическая плита с возможностью совмещать четыре конфорки в одну, если ты действительно решишь готовить нечто грандиозное, подтверждала эту гипотезу. Хотя было неясно, для кого столько еды в квартире, где в трезвом виде с ночёвкой поместиться не более четырех человек.

Двухстворчатый холодильник, с огромной морозильной камерой, встроенный в гарнитур так же поражал своим изобилием. Виктор взял пачку помидор, посмотрел на дату. Внезапно поняв, что он не знает какой сейчас день он огляделся. Настенные электронные часы показывали 00:42 дата была 26.07, на помидорах как и на всех остальных продуктах в холодильнике значилась вчерашняя дата. Продукты в морозилке и крупы он не проверял.

Он вышел на балкон. Открыл створку окна. Порыв ветра колыхнул штору, впустив свежий и бодрящий ночной воздух. Виктор посмотрел на проспект, по которому плыли огоньки машин. Многие ехали с мигалками. Одна из скорых выехала на встречную полосу и, слегка замедлившись, но не остановившись, проехала на красный свет через перекресток.

Я сначала думал, что это за резкое потепление, а теперь оказывается, что это не потепление резкое было. А похолодание. Раз летом снег с дождём. Пусть и кратковременный..

Интересно, там действительно пациент или просто клиент, как мы сегодня… – Подумал Виктор. – впрочем, неважно ведь сейчас, даже когда я работал была тенденция в большинстве заведений, в том числе и государственных, воспринимать пациента как клиента. С той лишь разницей, что в частной клинике он сам за себя платит, а в государственной – страховая вынуждена раскошелиться и оплатить по текущему прайсу всё необходимое… Я ведь когда то был хорошим специалистом… Или мне хотелось бы так думать… И я тоже часто на своей машине ехал по встречке, даже без мигалок… Приятно думать о чём-то прошлом. Даже немного грустно от осознания того, что оно ушло, безвозвратно и все ситуации, которые были кажутся какими-то светлыми, полными надежд, неопределенности, дающей возможности и полными силы.

В такие моменты ностальгии думаешь, что сейчас всё совсем по-другому, всё упущено и текущая реальность эмоционально гораздо более серая, чем та, которая была тогда. Но когда-нибудь и этот период жизни станет пластом того самого тёплого и уютного прошлого, о котором можно будет так же сладко и с упоением вспоминать вновь и вновь воспринимая реальность в мрачных цветах…

Дверь ванной хлопнула. Виктор обернулся. Алёна стояла, обернувшись в большое белое ворсистое полотенце, с полотенцем поменьше, накинутым на голову, в белых пушистых тапочках, наподобие тех, которые выдают в отелях. Он с облегчением и радостью выдохнул.

– Знаешь… Я рад, что тогда нас судьба разлучила.

Алёна непонимающие взглянула в его глаза и застыла.

– Я… Я ведь тогда не до конца не был честен с тобой. Сейчас я смотрю на тебя, слушаю тебя и я понимаю- насколько ты мне нужна. Тогда… тогда, если бы этого не произошло таким образом как произошло… Не знаю, смогли ли бы мы быть вместе. Смог бы ли я как сейчас всё это говорить, признаваясь в своих чувствах и признавая свои ошибки. Или я бы, даже в случае того, что мы были вместе, продолжал скрывать всё, увеличивая дистанцию между нами и, в итоге, потерял тебя… А сейчас, пусть и с чувством стыда, пусть и с раскаянием за содеянное, я могу просто быть с тобой. Говорить, смотреть в твои глаза. Я честно не знаю во что ты сейчас втянулась, вернувшись за мной, и не знаю сколько нам отпущено, но я хочу прожить это время с тобой.

Алёна подошла к нему. На её глазах блестели слезы, видеть которые было невозможно, несмотря на то, что он понимал, что это слёзы радости. И он сам убрал взгляд, но резко передумал и решил, что стоит быть максимально честным не только в словах, но и в чувствах, погрузился взором в её очи. На его глазах выступили слёзы. Слёзы силы, слёзы способного признать свою слабость и свою потребность в поддержке, мужчины. Она припала к нему.

– Нам еще о стольком нужно поговорить… – сказала она. Вместо ответа он лишь крепче прижал её к себе.

Они уже без слёз стояли в объятия на балконе, боясь ослабить хватку, будто боясь упустить момент. Он смотрел на её открытые плечи, на которых еще были капельки или от душа или из его души, которую он, возможно, впервые был готов перед кем-то открыть.

Резкий порыв ветра сорвал накинутое на голову полотенце, которое, подобно кленовому листу устремилось в своё путешествие. Разжав объятия и держась за руки они выглянули окно и смеялись, смотря вслед уходящему полотенцу.

Захлопнув окно и балконную дверь, они вернулись на кухню.