Так, сначала взорвали застой оседлого мира свободолюбивые Гунны. Вытесненные из внутренней Евразии, они двинулись на Запад и перемешались с местными европейскими народами. Дойдя до западных окраин веками разлагавшейся Римской империи, они уничтожили ее и создали новую, продвинутую Европу 58 . Так свободные кочевники, неся вольный рыцарский дух, создали подобный себе эгалитарный (контрактный), и в то же время, обусловленный земельной собственностью вассальный строй. Здесь элита сохраняла степной эгалитаризм и кодекс чести. Однако, с гибелью рабовладельческого Рима, его патрициев, выжила его духовная надстройка – сетевая римская католическая церковь как замкнутая иерархическая структура – охранительница рабства в духовном формате. Ведь кочевники-завоеватели составили кшатрийскую элиту нового толпо-элитарного (сословного) феодального общества. Они уже нуждались в религии как идеологической сивухе и скрепе разношерстной Европы, наследницы имперских традиций Рима. Ведь ничто не исчезает бесследно, но лишь далее развивается.

Так, Гунны и пришедшие ранее или вместе с ними воинственные центральноазиатские племена сдали назад и создали собственно европейскую (германо-христианскую) цивилизацию, которую основатель геополитики Х.Макиндер позднее назвал всего лишь "реакцией" и даже "комментарием" на систематические набеги кочевников 59 .

На фоне Рима феодальная Европа сделала огромный шаг вперед. Она базировалась на свободном контракте внутри элиты рыцарей-завоевателей. Крупный землевладелец и наемный рыцарь как его вассал заключали договор службы за определенную плату. У осевшей на землю элиты сохранялась господствовавшая среди кочевников рыцарская этика. Она давала любому рыцарю право вызвать на дуэль любого обидчика, даже если это был герцог или граф.

В общественном же сознании утвердился христианский эгалитаризм, равенство всех как рабов божьих, т.е. здесь природная трансцедентная власть Земли как основной кормилицы идеализировалась как власть отчужденного Бога-отца, стоящего выше сына И.Христа. Но сам сын Божий, одновременно как пострадавший, отмывший грехи людей человек выступал консолидатором, знаменем и гуманистическим идеалом для европейцев.

Так Европу породили два совершенно разных начала. Идущая от степной Орды вольная эгалитарная форма общения, согласно которой строились отношения между землевладельцем и крестьянином (особенно – после прокатившейся по средневековой Европе волны крестьянских войн). Эта эгалитарная контрактная форма общения позднее переросла в различные вольности и свободы самоуправляемых городов, в зачатки рынка и капитализма. Другим же началом стала ближневосточная авраамическая христианская религия, растущая из старого рабовладельческого Рима как его иллюзорная компенсация 60 .

"Гунны и другие кочевники сыграли ключевую роль в уничтожении рабовладельческого строя в Европе и национальном освобождении населяющих ее народов. Германцы, славяне, кельты получили возможность жить свободно и создавать собственные государства. Позднее по образцу и подобию орды азиатских кочевников европейцами были созданы первые рыцарские ордена 61 . Латинское слово "ордо" (орден) и тюрко-монгольское "орда" имеют сходное значение – "власть", "порядок", "закон" 62 .

Вольный степной дух кочевников, не желавших подчиняться новым господским порядкам, оседал в монастырях, в вольных рыцарских братствах. Как пишет крупнейший исследователь средневекового рыцарства Ф.Кардини, именно с азиатского Востока "был занесен, как некий прекрасный социальный и культурный идеал, – образ воителя на коне, защитника людей и повергателя чудовищ. Идеал, оказавшийся исключительно важным для становления рыцарства и, более того, средневекового христианства и средневекового менталитета вообще" 63

Эти рыцарские монашеские братства и стали для западной и восточной Европы, Китая и т.д. оседлым аналогом первичного духовного ядра Евразии, генераторами свободолюбивых трендов свободы и равенства, новых предприимчивых людей, которые уходили на горнорудные промыслы и т.д. под руководством братьев-монахов 64 . Именно они придали импульс "великой распашке", т.е.антропогенизации покрытой лесами Европы. Обзаведясь небольшим капиталом и обучившись грамоте у монахов, эти новые предприимчивые люди шли в города, создавали там цеха и самоуправляемые городские коммуны, будучи уверены: "владыкой мира будет труд!"

Вместе с массовой грамотностью, университетами, гильдиями и городским самоуправлением, эти рыцарские братства стали источником перехода Европы в формат интенсивного (всегда эгалитарного!) развития. Позднее, когда католические Папы образовали союз с "большими деньгами" итальянских торгово-финансовых "олигархических республик" (А.Онуприенко 65 ), он перерос в оппозиционный пассионарный протокапиталистический дух протестантизма.

Как видим, социальная платформа никогда не существовавшего в Европе эгалитаризма была занесена воинами-скотоводами из Степной Евразии – вечной Родины коммунизма. На этом раз завоеванном плацдарме Европа получила шанс запустить самовозобновляемый процесс тотального эгалитарного интенсивного само-развития, в конце концов сделавшей ее лидером исторического и научно-технологического развития. Этому способствовал благоприятный климат Гольфстрима, изреженный рельеф, сеть судоходных рек, культурный капитал в виде единой христианской эгалитарной веры и языка (латиницы) и т.д. Отсюда и выросло единое разделение труда и единая европейская экономика и культура.

Через 800 лет после гуннов евразийское духовное ядро человеческой "Клетки" испустило новую волну пассионариев, не желавших мириться с китайским владычеством. Из орды бунтарей-смельчаков возник Тюркский каганат. Он расширил границы кочевой империи до Каспия и Персии, через Великий Шелковый путь соединил их с Китаем. Здесь кочевники-имперцы сыграли роль собирателей племен и народов в единую Евразию, медиаторов, строителей мостов между Востоком и Западом, охранителями международной торговли. Так политически оформился единый тюркский суперэтнос, продолживший традиции гуннской империи.