Нужно побыстрее закончить эту работу, и я знаю, как это сделать. От мысли об этом меня тошнит, но это сработает, и у меня нет выбора. Если другой коллектор втайне наблюдает, то пришло время тяжелой артиллерии. Хочу показать ему, как гладко я работаю.

— Эй, Чарли, — говорю я, забирая из ее руки содовую, и ставлю ее на стол. — Давай потусуемся в твоей комнате, — Девчонка распахивает глаза, но не протестует, когда я беру ее за руку. — Пойдем.

— Хочешь захватить чипсы и еще что-нибудь? Я пристрастилась к «Читос», но хочу, чтобы моя бабушка купила рифленые, понимаешь? Я всегда прошу ее, но… — Чарли идет на максимальной скорости. Она нервничает. И правильно делает. Сомневаюсь, что эта девушка хоть раз побывала на первой базе… или вообще была в игре.

Поднимаюсь по лестнице и открываю дверь в ее спальню. Розовый цвет режет глаза, когда вхожу в комнату. Хотя я уже видел ее комнату, я все еще не подготовлен к такой «интенсивности».

Сажусь на кровать и спихиваю парочку подушек на пол. Чарли не возражает и это удивляет меня. Девчонка достает из кармана украденную заколку и смотрит на нее, как будто у шпильки могут неожиданно прорасти зубы.

— Почему ты такая хмурая? — спрашиваю я своим обольстительным голосом.

Она проводит языком по внутренней стороне щеки и тихо говорит:

— Я хочу вернуть это.

— Нет, не хочешь.

— Хочу, — настаивает Чарли.

Сжимаю кулаки, совсем не довольный тем, что она разрушает атмосферу. Готовый оставить эту тему, протягиваю ладонь.

— Давай мне. Я верну.

Она передает заколку, как будто счастлива избавиться от нее. Засовываю ее в карман, где она и останется. Печать Чарли все равно никуда не денется. Нельзя же ограбить банк в один день, а на следующий вернуть деньги и рассчитывать на полное помилование. О, пожалуйста.

Чарли улыбается, думая, что избавилась от греха, берет фарфоровую статуэтку с подоконника и перебрасывает из руки в руку. То, как она это делает, кажется… небрежным.

— Одна из твоих любимых? — спрашиваю я, снова пытаясь начать игру.

— Что? — Чарли смотрит на меня, потом в свои руки. — А, да. Красивая.

«Нет, это смешно».

— На самом деле, это довольно глупо, да? Все это розовое, кружева и пропаганда маленькой девочки, — девчонка мягко ставит статуэтку на место, как будто ей неловко за свои слова. — Бабушка украсила эту комнату до того, как я приехала. Я не хотела обидеть ее, изменив тут все, но здесь действительно много девчачьего.

Мои плечи напрягаются. Мне не нравится, что я знаю о ней меньше, чем думал. От этого чувствую себя неспокойно. Сегодня был долгий день, не следует сейчас заниматься расспросами. Но что есть, то есть.

— Как бы ты украсила ее?

Откидываюсь на спинку кровати и закладываю руки за голову.

Чарли вскидывает брови.

— Ну, для начала, я бы избавилась от этих проклятых статуэток. Я хочу комнату, которая говорит, что мне семнадцать, а не семь. Потом я бы стянула эти розовые занавески с кровати, — Чарли хватает ткань и обматывает вокруг плеч. — О, и краска. Розовый должен исчезнуть. Вместо этого я хочу одну яркую акцентную красную стену.

— Красную?

У девчонки все-таки есть вкус.

— Черт возьми, да. Это мой любимый цвет.

— Серьезно?

— Да. Смелый, мощный, такой… все, чем я не являюсь, — Чарли запрыгивает на кровать и тянется руками к потолку. Ее рубашка немного поднимается, и я мельком вижу упругий белый живот. Почти такой же ослепительный, как ее комната. — И здесь! Здесь я всегда хотела грозовые тучи. Я знаю, что это никуда не годится, но все равно хочу их, — Чарли начинает прыгать на кровати. — И более мягкую кровать! Такую, на которой смогу прыгать выше, — она прыгает все выше и выше, ее слова прерываются от ее движений. — Я верю. Прыжки. На кроватях. Хорошо. Для. Души.

Наблюдаю за девчонкой и смеюсь, несмотря на то что она портит мне все планы залезть к ней в трусы. Она протягивает мне руку.

— Давай.

— Давай что?

— Прыгать со мной.

— Нет. Этого не произойдет.

Чарли хватает меня за руку и тянет, пока я не чувствую, что она вот-вот оторвет мне ее. Для такой крошки, она довольно сильная.

— Прекрасно. Как скажешь, — я встаю на ее кровати. — Это глупо.

— В самом деле? — Чарли сначала прыгает очень медленно, а потом все быстрее и выше. — Разве это глупо?

— Очень.

Пробую немного попрыгать. Мать никогда не позволила бы мне прыгать на моей кровати ручной работы из Тосканы. Когда набираю высоту, понимаю, что это потрясающе. Признаюсь ли я в этом когда-нибудь? Не-а. Но Чарли, вероятно, не нужно признание, так как я улыбаюсь, как идиот.

Она хватает меня за руки, и мы прыгаем по кругу, хихикая, как гиены. Я вот-вот упаду с кровати, когда в комнату входит бабушка Чарли.

— Что, ради всего святого вы делаете? — ее слова звучат строго, но ее улыбка говорит, что она счастлива, что я здесь и что у Чарли появился новый друг. — Кажется какие-то дикие животные забрались в кухню и не убрались.