Сержант Юргин никуда, конечно, не ушел. Как договорились, бойцы дожидались девочек в деревне Кукареки, в стороне от шоссе. Минуя большие дороги, тем же трудным путем возвращались разведчики в полк.

Командир выслушал их рассказ, все записал, что-то пометил в своей карте, поздравил с успешным выполнением задания. После этого двум калужским комсомолкам – Клаве Алексеевой и ее подруге Клаве Маркиной разрешили находиться в воинской части. А старшина подобрал для них военное обмундирование.

Это было в декабре тысяча девятьсот сорок первого года.

Глава 1

У всех, кто успел эвакуироваться и остался в оккупированной Калуге, сохранились воспоминания о днях боев за наш красавец город на Оке. Трудно представить себе, как все калужане, все без исключения – старики и дети, юноши и девушки ждали возвращения Красной Армии.

Вале Иконниковой только что исполнилось семнадцать лет. Очень часто именно в этом возрасте девочки расцветают, становятся чудесно сложенными, удивительно привлекательными. И уже тогда-то скоропостижно меняются их взгляды на окружающее и начинают ключом бить соответствующие возрасту интересы. Но ничего этого еще не произошло с Валей. Она оставалась все такой же тоненькой долговязой девчонкой, ничем не привлекательной. Как и прежде она больше всех на свете любила свою маму, а когда бывала на улице, то, как и прежде, пареньков не замечала, да и бывала там большей частью по заданию матери, по делам большой многодетной семьи.

Двадцатого декабря был сильный трескучий мороз. Но Валя Иконникова вместе с Лялей Мишиной, с которой вместе росла на одной улице, пошли в центр города в управу, чтобы зарегистрировать, наконец, паспорта, так как откладывать указания оккупационных властей и дальше было небезопасно. Когда, девушки проходили около кинотеатра «Центральный», раздались свистки полицаев. Девушки посмотрели вокруг и увидели, что перекресток улиц у кинотеатра оцеплен. Полиция подходила к задержанным, проверяла паспорта, а паспорта с собой были у каждого, потому что без этого документа никто не имел права выходить из дома в дни оккупации, и сортировали людей: молодежь отводили на одну сторону улицы, остальных на другую.

Точно такое же оцепление и с такой же целью провели полицаи и на улице Герцена, вокруг городской управы.

Соединив две группы молодых калужан в одну, защитники фашистских порядков повели их на вокзал. В пути Валя и Ляля держались за руки, чтобы не потеряться в этой большой толпе. Они не чувствовали себя арестованными: за дни оккупации привыкли к выводам людей на работу таким образом. Но у каждой в душе была тревога, вели-то их не куда-нибудь, а на вокзал. В голову лезли разные мысли. И была среди них самая страшная: «А что, если в Германию отправят?».

На вокзале каждому дали лопату и приказали очищать железнодорожные пути от снега. Для руководства этой работой немцы поставили пожилого железнодорожника, усатого стрелочника. Молодежную группу временных рабочих на путях, человек тридцать, держал под охраной долговязый немец. Он ходил по перрону, стучал ногой об ногу, останавливался около молодежи, покрикивал:

– Шнель! Шнель!

Здесь же вертелся и полицай. Встречая озлобленные взгляды парней и девушек, устремленные без утайки на его красную, пухлую рожу пропойцы и подлеца, он злобно выкрикнул:

– Три дня, с шести утра до четырех вечера будете работать.

– А паспорта?

– Тогда и паспорта отдам.

Валя, Ляля, кто слышал слова полицая, облегченно вздохнули: все-таки не самое худшее.

На железнодорожных путях молодежь с разных концов города, парни и девушки с разных улиц. Завязываются знакомства, появляется доверие друг к другу. Парни и девушки обмениваются последними новостями, говорят о чем угодно, передают последние слухи о «наших». Смеялись молодые калужане над тем, какую чушь несут немцы и их холуи в своих сводках и в паршивой газетенке.

А немец все ходит поодаль, все ежится, все стучит нога об ногу. Иногда он не выдерживает холода и уходит погреться на вокзал. И пока его нет, парни, и девушки совсем не работают. Усатый стрелочник видит их саботаж и помалкивает. А полицая никто не боится.

– Не пожалуешься немцу, не поймет он тебя,– бросали вызов парни. Полицай в ответ зло ругался и отходил в сторону.

Глава 2

Утром следующего дня Валя проснулась рано. И не только она, все проснулись от своеобразных шелестящих и свистящих звуков. Это снаряды пролетали, казалось, над самой крышей. Снаряды пролетали над всем городом и разрывались где-то за вокзалом. Мать говорила Вале:

– Что-то непонятное начинается, а тебе через весь город идти. Не пойти нельзя – расстреляют.

Если бы знала Валя, что началось тогда, морозным утром 21 декабря! Если бы знала, что наша Красная Армия, ее боевая ударная группа заняла место, буквально у стен города. Валя бежала бы навстречу красноармейцам, но не знала, что она совсем близко, за рекой. И никто в Калуге не знал, не знали этого и фашисты.

К Вале пришла Ляля и девушки пошли по темному утреннему городу. От улицы Свердлова до вокзала около часа ходьбы. Снаряды с шуршанием пролетали где-то сверху, и юные путницы жались к домам. Девушки увидели, что на вокзале за ночь произошли большие изменения, вокзал гудит, как растревоженный улей. Немцы в растерянности, злы. На путях много новых вагонов, платформ, составов. На платформах танки, они, наверное, прибыли только что, вчера их не было. На молодых калужан, прибывших отработать вторые сутки на расчистке путей, уже мало обращают внимании, не до них.