– Где командир?

От группы воинов отделился высокий, стройный человек со смуглым, обветренным и волевым лицом.

– Я командир эскадрона Коляда.

– Товарищ, командир, я от самого вокзала бежала домой по улицам и переулкам нашего города. Я видела, где собралось много немцев, где у них пушки, танки, – торопясь высказать все, что видела, говорила Валя.

– Пойдем в дом, нарисуешь, – сказал Коляда.

Вошли в дом, и Валя нарисовала на листе бумаги все как видела, командир перенес на карту. И строго произнес:

– Сам проверю. Как бы все эти сведения не были ложными.

Валя очень обиделась на такие слова, заплакала:

«Их ждали, так ждали, а они не верят».

Глава 5

Ранним морозным утром в Валин дом пришел командир Коляда и подтвердил, что все сведения, переданные вчера Валей, проверены, все верные.

– Благодарю вас, девушка, – сказал он не строго по военному, а просто, душевно. Валя просияла:

– Возьмите меня с собой в разведку. Возьмите! Я знаю каждый дом, все закоулочки, проведу незаметно, куда хотите.

В полуподвальной Валиной комнате, как более безопасной, собрались все жители дома – человек двадцать. Спали только дети, а взрослые слушали грохот боя, который не прекращался ни днем, ни ночью. Дремали сидя на узлах. Все были одеты, в полном сборе, готовые в любую минуту покинуть дом, чтобы перебраться в другое укрытие. Никто из них не задумывался над тем «куда?», потому что это безразлично: куда угодно, только бы укрыться от этого страшного гнева разбушевавшейся смерти.

В дом принесли тяжелораненых бойцов – в живот, в голову. Все женщины перевязывали раненых. Перевязывали – кто, как сообразит, потому, что медиков среди них не было. «Чем перевязывать?»– все чаще раздавался вопрос в полуподвале. Любая материя – простыня, нательное белье – все, что, по мнению, женщин, подходило под бинты, было уже использовано. И когда чистого белья не осталось, в ход пошло разное тряпье.

В доме топится печь. Женщины ставят ведра и таз со снегом поближе к огню. Снег тает, воду переливают в котлы, стараясь вскипятить ее. Пробуют и самовар использовать с этой целью, раненные требуют воды, воды, воды.… Доводить воду до кипения некогда.

С тазом и ведром Валя часто выбегает во двор собирать снег. Пули свистят над головой, тыкаются, шипя в снег. Страшно Вале. Но твердо решает не обращать внимания на страх, не замечать его. Одно знает точно: она не может явиться в дом без снега, потому что там ждут ее тяжело раненые бойцы и командиры. Они потеряли много, очень много крови и теперь все, в один голос, просят:

– Пить, пить…

И Валя, рискуя жизнью, соскребает снег во дворе.

Бой не утихает, наоборот, усиливается. Он уже совсем рядом. Обитателям полуподвальной квартиры слышны автоматные очереди, взрывы гранат. В помещение ползет запах гари и дым пожарищ.

Во дворе теперь трудно сгребать снег, его очень мало остается. Но Валя продолжает ходить. Бойцы ворчат на нее:

– Из укрытия к черту на рога лезешь!

– А что делать, вода нужна, – отвечает Валя и выскакивает из помещения. При этом думает: «Меня ругаете, а сами ходили ночью на реку, в Некрасово, куда кажется, невозможно пробраться из-за сильных пулеметных обстрелов, и притащили оттуда термосы с жирной гречневой кашей». И это был единственный случай за последние трое суток, когда бойцы, и раненые, и все те, кто ютился в полуподвале, поели горячего. И хорошо, досыта поели.

Смотрит Валя на красноармейцев и думает: «Вроде бы вы обыкновенные люди, как все. Но это только кажется мне. А на самом деле вы необыкновеннее, вы – герои. Я хотя бы немножечко посплю ночью, приткнусь к матери. А вы….?»

Ни разу не видела Валя, чтобы красноармейцы спали. А только поглядит по утру вдоль стены, где раненые лежат, а их уже нет там, за ночь переправляли в медсанбат, в деревню Некрасово. И не только раненых ночью переносят наши бойцы за реку, но боеприпасы доставляют оттуда.

За домами, до самой железнодорожной ветки, тянутся огороды. А там, дальше, за линией Ока. Вале из окошка видно, как под сильным пулеметным огнем ползут красноармейцы. Не от метели – снежного урагана бойцы сжимаются и зарываются в снег, их преследует сильный пулеметный огонь. И артиллеристы обстреливают. Едва только стихнет шквальный свинцовый ливень, и красноармейцы опять поднимаются и бегут, к освобожденным от немцев домам.

Только на несколько минут забежит в дом такой красноармеец, в изнеможении упадет на пол и мгновенно заснет тяжелым сном. Но стоит войти командиру и окликнуть бойца, он моментально поднимается и бежит на помощь товарищам. Там, на улице, он плюхнется в глубокий снег, и опять поведет бой, отбивая натиск немцев. Все настойчивее, все яростнее прут фашисты. Они уже обошли Валин дом, проникли на территорию фанерной фабрики, – все делают, чтобы выбить из города горстку наших храбрецов.

«Родные! Хорошие! Как же вам трудно!», – глядя на своих защитников, причитают женщины. Никто из них не слышал жалоб от красноармейцев. Свирепого декабрьского мороза и буйства самой смерти не замечают. Лица у всех мужественные, решительные.

Среди бойцов, сражающихся за Калугу, – люди с разных концов страны – русские, украинцы, узбеки. Но русских больше. И пришли они сами освободить Калугу, оставив свои дома в Туле, в Сибири, в Донских степях. Здесь, в боях за город, они породнились между собой и стали родными для всех калужан.