Хен терпеть не мог своих отцов за то, что те всё время отбирали у него мать, и при этом не научился испытывать каких-либо чувств к женщине, что дала материал для появления хен на свет. Ведь сложно любить или ненавидеть образ, созданный интернет-каналом. Тем не менее Эвелин старался соответствовать всем тем биркам, что на него вешали. Словно вода, которая принимает форму любого сосуда. Осознает ли она себя важнейшим компонентом на земле, наполняя собой прозрачный стакан?

Жестокое столкновение с действительностью, превратившее ртуть в сталь, началось с того, что Эвелин влюбился. Вполне себе закономерное явление для любого подростка.

Отношения развивались стремительно. За несколько месяцев высеченная искра превратилась в пожар, а робкие поцелуи — в страстные. И вот объект обожания прижат к холодной стене. Манят теплые губы, соблазняет ямочка у ключицы. Задран короткий пышный скёрт. Блестит в светящемся чулке вожделенная тонкая ножка, оголяется мягкое бедро и…

Эвелин отскочил, как ошпаренный. Глаза его округлились. Существо, в которое он был влюблен, выглядело, как девушка, говорило, как девушка, одевалось, как девушка, пахло, как девушка, но физиологически было парнем. На тот момент крайне возбужденным парнем. Эвелин развернулся и зашагал прочь, через несколько метров сорвался на бег, а за ближайшим углом его вырвало от отвращения. Он ошибся. Очень сильно ошибся.

Придя домой потерянный, разбитый, не чувствующий почвы под ногами, он уставился на себя в зеркало.

«Кто я?»

У длинного, тощего оранжевоволосого недоразумения с зелеными накладными ресницами не было ответа.

«Кто я?»

У существа, за пятнадцать лет ни разу не задавшего себе этот вопрос, не было ответа.

«Кто я?»

У насмешливого гада, что жил внутри и разбавлял одиночество своими ехидными шутками, всегда был ответ.

«Ты идиот. Розовый пудель, которого заботливая хозяйка раз в две недели водит на стрижку».

Эвелин взревел и ударил кулаками по ненавистному зеркалу. Увы, то было сделано из сверхпрочного материала. Парень сполз по гладкой поверхности стекла на пол. Его тело сотрясли беззвучные рыдания. Через несколько минут сабо на платформе полетело прочь, за ним второе. Блуза, бриджи, бельё. Он сбрасывал одежду, как змея шкуру. В ванной сбрил налысо оранжевые патлы, выдрал все серьги и тоннели, соскреб мочалкой до ссадин кожу. В комнате отыскал среди груды вещей штаны в стиле формы внекастовых и черную толстовку. Остальное отнес в мусороприёмник. Теперь оставалось последнее в списке — напиться. До зеленых фей перед глазами. Чтобы перебить чужой вкус на губах одной зубной пасты оказалось мало.

Семейный бар был заперт, в магазинах алкоголь до шестнадцати лет не продавали. Оставался единственный вариант — пищевой автомат в кварталах для нижних каст.

Разделяющий кварталы забор был серьезным препятствием, но не для подростков, знающих все дыры и тайные лазы. Ловко преодолев этот нехитрый барьер, Эвелин направился к первому автомату. Фол. Еда, газировка, электронные сигареты с наркотой и без. Выпивки нет. Во втором то же самое. Только шестой автомат в самой глубине квартала оказался с алкоголем. Отлично! Теперь нужно подождать желающего подзаработать.

Долго стоять не пришлось. Через три минуты в подворотне появился мужик. Синтетическая клетчатая рубашка, вытертые джинсы, щеки, которые не видели бритву дня три, не меньше. Эвелин разглядывал представителя нижней касты, как некое чудо природы. «Такого не спутаешь» — промелькнуло в голове.

— Чё надо? — гавкнул детина.

— Абсент.

— Тыща крипторублей.

— С ума сошел? — Эвелин аж задохнулся. — Тысяча за бесплатное пойло?!

— Так я не заставляю, — мужик показал зубы, треть из них отсутствовала.

— Ладно, номер счета говори.

Когда Эвелин перевел нужную сумму, незнакомец приложил руку со смарт-браслетом к панели управления аппарата. Тот, пикнув, открылся.

— Закуску будешь? За счет заведения, так и быть.

— Чипсы давай, — буркнул Эвелин.

— Да вы, батенька, гурман! — хохотнул мужик. — Что, несчастная любовь? Тут крыша неподалеку есть. С неё прыгать удобно.

— Да пошел ты! — подросток дёрнул бумажный пакет и зашагал прочь.

Местом своей импровизированной попойки он выбрал заброшенный мост через реку. Вонь, грязь, мерзкая музыка вдалеке. Внешний мир шикарно резонировал с внутренним.

Однако спокойно напиться ему не дали. На мосту появилась компания из трех подростков. Весь их внешний вид говорил о том, что ребятам скучно, и они готовы развеять свою хандру любым доступным способом.

— Эй, агли[2], ты что тут делаешь? Это наш мост.

— Ну, так распихайте его по карманам и шуруйте отсюда, отбросы, — огрызнулся Эвелин.

— Как ты нас назвал, кукла фарфоровая? — Вожак достал заточку.

Дальше была драка, злая, яростная, беспощадная. Нижнекастовых было больше, но Эвелину нужно было выплеснуть свою боль. Желательно через причинение боли другим. В результате дело закончилось условной ничьей. Убивать завравшегося подростка не стали. Даже абсент оставили. Немного. Рассекли лицо от левой брови до уха, свернули нос и отбили бока. Стая тоже понесла потери: кто-то лишился зуба, а из разбитой губы текла кровь, у кого-то было выбито колено. Вожак же остался без ножа.