Забыть тот кошмарный вечер её дня рождения я не смогу никогда…

Шесть лет назад, тридцать первого октября я, как обычно, задержалась на работе, желая заполучить больше бонусных баллов к зарплате. А когда всё же оказалась дома, чуть не сошла с ума.

Дурное предчувствие ощутила ещё войдя на кухню, где заметила накрытый праздничный стол, а также отсутствие мужа и дочери.

А потом… даже вспоминать не могу. Её комната. Она, совсем без одежды. И он на ней. Любимый мною мужчина на моей девочке!

Тот её отрешённый, стеклянный взгляд и мокрое от слёз лицо — раскололи моё материнское сердце надвое…

Дэвид, надо сказать, очень удачно воспользовался тем шоком, в котором я пребывала. Исчез со своими вещами так быстро, что я даже не поняла когда именно.

Просто смотрела на мою обездвиженную Дженнифер, медленно оседала на пол и лила слёзы.

В полицию мы так и не обратились… Я тогда испугалась, что меня лишат родительских прав, что поползут слухи и мы просто не сможем нормально существовать там в Торонто.

На дом вызвала знакомого врача из больницы. Долорес, мою подругу, по сей день сохранившую в тайне всё, что произошло в тот день.

Она сказала, что Дженнифер была невинна, и что, «к счастью», как бы отвратительно это ни звучало, она ничего не почувствовала, будучи под препаратом нервно-паралитического ряда. Но я знала одно: не столько тело её, сколько душа пострадала в тот вечер. И если бы не закалённый характер как бы она вообще смогла жить дальше?

А как смогла жить дальше я? Смотреть дочери в глаза после того, что случилось…

Соседка, та самая Оли, которой я втюхала идею купить пароварку, смотрит на меня, не мигая и спрашивает в чём дело. Потому что я сижу и рыдаю.

Размазываю по лицу слёзы и, пошатываясь, пробираюсь к туалету.

Нет, я всё же отвратительная мать. И прощенья мне нет. Я должна быть благодарна за то, что Дженнифер навещает меня раз в год и звонит мне исключительно по праздникам. Я и этого не заслуживаю…

*********

Получив «живой багаж», спешу к выходу и слышу треньканье телефона. Ставлю на пол переноску, с ошалевшей от пятичасового перелёта таксой, и достаю свой нереально крутой смартфон. Его плюшки я могу перечислять до бесконечности, он ничуть не уступает флагманам Самсунга и Эпл.

Ну-с, кто звонит? Ох, миссис Смит номер два. От волнения даже не сразу попадаю пальцем туда, куда надо.

— Грейс? — пищу, ощущая, как стремительно ускоряется пульс.

— Эмили, доброе утро…

— Ну как он? — сразу перебиваю, сглатывая слюну в пересохшем горле.

— Всё ещё в тяжёлом состоянии, но самое страшное позади.

— Слава богу! А Дженнифер в больнице?

— Часа три назад мы спровадили её домой. Сидеть здесь сейчас смысла нет.

— Хорошо, она, наверное, очень переживает…

— Да, поддержка ей не помешает. Эмили, а ты уже прилетела?

— Ага, только получила багаж. Стою прямо у выхода из терминала.

— На парковке здания аэропорта тебя ждёт чёрная ауди. Номер и телефон водителя пришлю сообщением. Дан отвезёт тебя домой на Западное побережье.

— Ох… а удобно ли это? У вас большая семья всё-таки, не хочу никого стеснять, да и гостиниц тут наверняка много…

— Эмили, — тут же меняется её тон, и я даже вздрагиваю от такой перемены. — Ты едешь к нам, это вообще не обсуждается. Мы рады тебе, ясно?

— Ясно. Ладно, — безропотно соглашаюсь я.

— Дай знать, как доберётесь. Я всегда на связи. Дома буду часов в десять.

— Хорошо. Эмм… Спасибо, Грейс.

Властная женщина кладёт трубку первой. Странно вот так заявиться домой к новой жене мужа, но я не стану отказываться. Сама ведь настаивает. Уж больно любопытно посмотреть на то, как они живут.

Подхватываю с пола нелёгкий контейнер с тушей по имени Боня и направляюсь в сторону парковки. Тут же прилетает сообщение. Запоминаю имя и цифры.

Ауди. Личный водитель. Женщина-мэр. Надеюсь, Бен Смит не превратился в типичного подкаблучника. Прям вот очень разочаруюсь если так…

Изнывая от калифорнийской жары, (а между прочим, ещё раннее утро) я ищу нужный автомобиль. Не успеваю даже проверить номер, как молодой мужчина в костюме уже спешит ко мне и пытается забрать Боню, параллельно здороваясь.

— Вы точно Коди? — сурово спрашиваю, прищуриваясь.

— Нет, я Дан, — косится на меня водитель.

— Отлично.

Он в недоумении, но не говорит ни слова про эту мою своеобразную проверку.