– Может, ты слишком плохо о ней думала, и она действительно любила твоего отца?

– В это можно было бы поверить, если бы на месте Аньки была другая женщина. А на месте моего отца – совсем другой мужчина. Анна не любила никого, кроме себя. А отца моего было очень трудно любить, мы с Ритой и двух дней не могли прожить рядом с ним. Папочка мог так достать, что хотелось сбежать куда угодно, хоть в преисподнюю, только подальше от него. Единственный, кто мог его долго выносить – это моя мать. Оно понятно: первая любовь, какая ни на есть!

– А Рита? Как она к своей мачехе относилась?

– К Аньке? Да терпеть её не могла. Как и Аллу, кстати.

– Интересно, что она там рассказывает следователю? – задумчиво произнесла я.

– Кто?

– Твоя сестра.

Лора как-то странно на меня посмотрела, потом вздохнула:

– Ладно, так и быть скажу тебе. Только крёстной своей не говори. Впрочем, скоро это всем станет известно.

Рите, так же как Лоре, очень нравился племянник Нахабиной. «Интересно, есть ли в округе хоть одна молодая женщина, которой не приглянулся этот смазливый бездельник?» – подумала я. Только вот Юрика мало интересовала круглолицая и курносая, похожая на отца Рита. Впрочем, как и хорошенькая зеленоглазая кокетка Лора. Парню нравилась Анна, мечтательная и вальяжная. Она, похоже, испытывала сходные чувства к молодому человеку. Во всяком случае, так казалось: пару раз Лора видела, как загорались глаза Анны, когда Юрик появлялся в доме Орлова. А однажды она встретила эту парочку в Москве. Они как раз заходили в какое-то кафе и её не заметили. Девушка сделала соответствующие выводы, но отцу ничего не сказала. А зачем? Что удивительного, если молодая женщина, имеющая старого мужа с дурным характером, любителя охоты, рыбалки и самогонки, ищет развлечений на стороне. Лора Анну нисколько не осуждала. Но проболталась Рите. Сестричка, похоже, была другого мнения на этот счёт, хотя отцу тоже доносить не стала, проявила благородство. Или что-то другое.

Рита слышала разговор Юры с Анной в кабинете. Увидела удаляющихся Аристархова и Грекова, подошла к двери и приложила ухо к щели. Юра и Анна ругались, женщина назвала парня подлецом, а тот ответил, что если она сию же минуту не заткнётся, он её придушит. А потом Рита услышала шаги за дверью, отскочила и спряталась за занавеску, висевшую на окне в холле. Из укрытия она видела Юрика. Вид у него был очень испуганный. Проскользнув к выходу, он вышел из дома.

– Ну и что? Он грозил задушить, а отравил её нембуталом? Но как он мог затолкать в неё столько таблеток помимо воли? Глупости.

– Вот и я Ритке так сказала, – вздохнула Лора. – Но она твердит, что Юра был последним, кто говорил с Анной. Может, он и не запихивал в неё снотворное, но довёл до самоубийства. И теперь девушка мечтает, чтобы его привлекли по статье «Доведение до самоубийства», если нельзя припаять убийство. Из мести. За то, что Юрочка пренебрёг её, Ритиной, любовью.

Загасив сигарету в пепельнице, я поднялась с дивана.

– Пойду взгляну, как там Инна Николаевна. И за Никитой нужно проследить, чтоб не лез, куда не следует.

Лора осталась в оранжерее, а я спустилась вниз. Уже на лестнице столкнулась с Раисой Львовной.

– Внучка варежку потеряла. Только что дочь звонила, просила посмотреть, – пояснила она, но по выражению её лица я заподозрила, что наверх Раису привело любопытство. – Не видели в оранжерее варежку розовую?

– Нет, – ответила я. – Может, и лежит где-нибудь, среди кадок.

– Пожалуй, поищу.

Я отыскала крёстную. Она полулежала на диване и листала какой-то яркий журнал. В ногах её сидел Никита и с рассеянным видом рассматривал другой. Я решила пока не говорить Инне о сообщении Лоры. К тому же прямой вины Юры в смерти Анны нет. Просто у женщины были расстроены нервы: смерть мужа, потом ссора с возлюбленным. Вот она и выпила снотворное, чтобы успокоиться, и случайно превысила дозу. Или не случайно? Интересно, они и в самом деле были любовниками, или это всего лишь Лорины измышления?

Увидев меня, Инна Николаевна робко спросила:

– Не пора ли нам восвояси, Ксюш? На улице ночь уже.

– Не положено, – ответил за меня Никита. – Полиция просила никого не покидать дом.

Крёстная протяжно вздохнула:

– Больную старуху могли бы и отпустить.

Я открыла рот, но сказать ничего не успела: дверь распахнулась и в комнату влетела Раиса Львовна с сияющим совсем не к месту лицом.

– Ну, как вы, милочка? – ласково спросила Аристархова крёстную. И, не дожидаясь реакции Инны Николаевны, сама же ответила: – Вижу, вижу, что вам уже лучше. Выглядите неплохо. Полицейские пока не беспокоили?

Никита и крёстная одновременно помотали головами. Раиса продолжила:

– А меня уже допросили. И я им всё как есть рассказала.

– Что же такого нового вам удалось узнать? – удивилась я.

– А то, что бедную Анну убили грабители.

– Какие грабители? И потом,… она ведь сама отравилась снотворным.

– Вот и Алла твердит, что сама. Дескать, довела мужа до смерти своими поганками, и совесть её вконец загрызла. Только я вам вот что скажу: убили её. Никакое это не самоубийство, поверьте наблюдательной женщине!

– Откуда это вы знаете? – пискнул Никита довольно нахально.

Раиса Львовна смерила его суровым взглядом, кашлянула и рассказала, что случайно услышала разговор двух отпрысков покойного генерала. Нет, она вовсе не собиралась подслушивать, просто так уж получилось. Она искала внучкину варежку и вошла в оранжерею. Точнее, не вошла, а только собиралась войти, но задержалась на пороге, услышав из-за приоткрытой двери разговор Лоры и Эдика.

– Что это ты тут делаешь, сеструхен? – вопрошал Эдик.