Наверное, самое время было впасть в отчаяние, но я не собирался этого делать. Да, сейчас может показаться, что ситуация патовая, но выход из неё точно есть. Нужно просто заставить голову работать. А вот сдаваться уж точно нельзя.

Рука сама собой метнулась к правому уху, пальцы коснулись серебряного колечка, а память услужливо вернула меня в тот день, когда я обзавёлся этим украшением.

Мне было шестнадцать, я ещё учился в школе магов и домой приезжал только на каникулы. Вот в один из таких приездов отец и вызвал меня в свой большой светлый кабинет.

Папа выглядел непривычно хмурым, сесть не предложил, и я так и остался стоять перед его столом.

– Ты снова был груб с матерью, - сказал герцог Ходденс.

– Она со мной тоже не нежничала, - огрызнулся я.

– Молчи!
– не повышая голоса, приказал отец, и под его тяжёлым взглядом я едва сдержал дрожь.

– Ты повёл себя недостойно. Изабелла считает, что тебя необходимо отправить в другое учебное заведение, где ты, наконец, научишься сдержанности и дисциплине. Я с ней согласен, и с понедельника ты переводишься в Хавенскую военную школу.

У меня внутри всё перевернулось. У нас этой школой пугали тех, кто не желал учиться. Там царили поистине жуткие порядки. И несчастных кадетов отпускали домой оттуда всего раз в году на две недели.

– Нет, - сказал я.

– Это не обсуждается, - отмахнулся отец.
– Иди, разговор окончен.

Он сверлил меня своим тяжёлым угрожающим взглядом, а я стоял перед ним навытяжку и не собирался сдвигаться с места.

– Нет, - повторил, кажется, впервые в жизни решившись так открыто ему возражать.
– Я не поеду туда.

– Поедешь. Я уже отправил письмо директору твоей школы. Он обещал в ближайшее время переслать документы в Хавен.

Герцог достал из верхнего ящика стопку отчётов и принялся читать. На меня же больше не смотрел, будто ему было совершенно плевать на судьбу сына.

Кажется, в тот момент я понял, что если сейчас подчинюсь, то просто перестану себя уважать. Прогнусь под тяжёлую руку главы рода. Стану его послушной марионеткой.

Тогда я не стал больше ничего говорить. Просто развернулся и молча покинул отцовский кабинет. Потом долго лежал в кровати и смотрел в потолок. В голове складывались детали плана, а душу всё сильнее сковывал страх. Я очень боялся сделать этот шаг. Пойти против герцога. И когда почти смирился с его решением, во мне вдруг что-то перемкнуло.

Я понял, что не должен сдаваться. Просто не имею на это права. Я сам хозяин своей жизни, и уже достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за собственные решения.

Подскочил на ноги, начал рыться в своих вещах и увидел маленькую серебряную иглу, которую использовал для нанесения знаков при создании учебных артефактов. Не дав себе времени на раздумья, сжал её пальцами и пробил правое ухо выше середины. Было дико больно, но я терпел. А потом магией изменил структуру иглы, заставив её стать кольцом. И понятное дело, что застёжки на нём не имелось.

После этого собрал необходимые вещи, ценности, самые любимые книги, выгреб из тайника все свои сбережения и просто ушёл. Отправился сначала к Гердеру, а потом обратно в свою школу.

Нет, я не жаловался принцу, да и не до меня ему было тогда. Просто попросил его в случае чего меня поддержать, и брат не отказал.

Тем же вечером я явился в дом директора школы и поставил его перед фактом, что буду продолжать учиться, с намёком, что это воля его высочества. Да, бедняга лорд Диггер в той ситуации оказался перед непростым выбором - пойти против будущего короля, или против герцога Ходденса. И в итоге взял у меня деньги за оставшиеся годы обучения и заявил, что не может отказать ученику, который так стремится к знаниям.

Папа был в ярости. Даже грозился закрыть школу. Нет, он не кричал, лорд Дезмонд Ходденс вообще никогда не повышал голос. Но умел говорить так, что у всех возникало желание забиться в самый дальний угол самого глубокого подвала.

И вот когда конфликт вышел на новый уровень, за меня заступились Гердер и лорд Бертлин - отец Лиара, с которым мы уже тогда крепко дружили. Но в отместку лорд Ходденс обратился с жалобой к королю.

Всё висело на волоске. Я трезво оценивал свои шансы, и уже был готов к тому, что если отец победит, то просто отрекусь от рода, но продолжу идти своим путём. И даже заявил об этом герцогу в лицо.

Тогда он в первый и единственный раз меня ударил. Не сильно, но обидно. Отвесил пощёчину и назвал неблагодарным щенком. А после просто ушёл и больше ни разу не появился в моей школе. Даже на выпуск не приехал.

С тех пор мы общаемся, как чужие люди. Его светлость снисходит до встреч с сыном только когда это необходимо. Но за мою учёбу в академии и содержание платит исправно. И раньше лишь это останавливало меня от окончательного разрыва отношений с семьёй. Я глупо боялся, что не справлюсь сам. Но теперь, после жизни в этом мире, осознал, что на самом деле способен на многое.