Наши глаза встречаются. Время замирает, словно его кто-то нарочно растягивает, как густой дикий мед. Мне становится не по себе. Я не знаю, что он успел увидеть, но мне в любом случае ужасно стыдно. Мне невыносимо… Да.

— Ну, и зачем ты пришел?

Не уверена, что он и сам знает.

— Потому что я хочу быть с тобой.

— Уверен? После него? Ты что, извращенец?

Я говорю, наверное, ужасные издевательские вещи. Но это — моя защитная реакция. А кроме того — его последний шанс. Сбежать…

— Ну, как я помню, до главного у вас не дошло, — резко ставит меня на место Иса. Я вздрагиваю. Зарождающая истерика бьет меня чередой коротких разрядов тока.

— Только потому, что я действительно опоила Акая. Но он придет ко мне завтра. И я приму его. Это ты понимаешь?

— Почему? — сипит Иса. — Чем он тебя держит?

Всем. Я продала ему душу, мальчик. Я продала ему свою душу… Акай многое мне дал. Но если вдруг я решу порвать с ним, он отнимет у меня и того больше. Сначала свободу, сына, а потом, может, и жизнь. Этот мужчина никогда меня не отпустит. Он свихнулся на мне. Окончательно и бесповоротно. И если поначалу я верила, что когда-то это закончится, то теперь, спустя почти шестнадцать лет, от моей надежды ничего не осталось. И, кажется, я уже даже привыкла, что он возвращается ко мне снова и снова. Человек вообще ко всему привыкает, да…

А тут ты… Ну, вот откуда ты такой взялся, Иса? Почему меня к тебе с такой силой тянет? После всего, что произошло? Почему мое поруганное либидо не сдохло, а наша встреча ощущается неслучайной? Почему мне кажется, что рядом с тобой я понимаю что-то новое о своей жизни? Почему рядом с тобой забывается все плохое, а весь случившийся со мной ужас кажется не таким уж и важным, если после всего со мною случишься ты?

— Ничего. Уходи, пожалуйста.

— Если ты скажешь, что не хочешь меня.

— Я не хочу.

— Врешь.

Я не могу… Не хочу с ним спорить.

— Захлопни за собой дверь, — сиплю я и, повернувшись к нему спиной, делаю шаг по направлению к комнате. Но он не дает мне уйти. В стремительном броске перехватывает мою руку и с силой дергает на себя. Наши тела сталкиваются, высекая сноп искр, которые, осыпаясь, разгораются вокруг нас пожаром. Мы стоим будто в огненном коконе. — Что ты делаешь? Немедленно меня отпусти.

— Нет, — Иса утыкается мне в шею и качает головой.

— Ну, и чем ты тогда лучше него будешь? — зло усмехаюсь я.

— Всем. Веришь?

Он осторожно меня отпускает, отходит на шаг и ловко стаскивает через голову флисовую толстовку. Я натуральным образом облизываюсь на шесть идеально вылепленных кубиков на его прессе и безволосую грудь. Зажмуриваюсь в безуспешной попытке выстроить между нами стену. О чем он думает? Я не предположу даже… Понимает ли он, что я гоню его не потому, что не хочу быть с ним. А потому что боюсь за него. Боюсь до дрожи в коленях, что превращу его жизнь в ад.

— Пойдем, и я покажу тебе.

Иса протягивает мне раскрытую ладонь.

— Он убьет тебя. А потом меня. Ты это понимаешь?

— Руки коротки.

— Ты не знаешь, о чем говоришь…

— Знаю! Просто верь мне. Все будет хорошо. Сана.

— А если нет?

— Никаких если.

Я, как под гипнозом, шагаю в его объятья. Иса не намного выше меня. Мои глаза как раз на уровне неглубокой ямки в основании его шеи, где покоится небольшой плоский камушек, который я сразу же узнаю. Ноги слабеют. Дыхание рвется. Я смотрю на него во все глаза, но и им не могу поверить. Собственным глазам. Да…

— Иса? — шепчу я, облизав губы.

— Что?

Ничего… Трясу головой. Что тут скажешь? Я приникаю к нему всем телом. Прячу лицо в основании шеи и замираю в попытке вновь обрести равновесие на уходящей из-под ног земле. Там, за занавесками, последняя весенняя ночь ласкает горы холодным лунным светом. А здесь, между нами, совсем темно. Мы стоим, не шевелясь, уже долго-долго, и лампочки медленно гаснут. Веду дрожащими на кончиках пальцами вверх по его ребрам к сердцу. Теперь становится намного понятней, почему меня к нему так невозможно тянет. И я должна… Я обязана его отпустить, да. Но когда он прижимается губами к моему соленому от слез виску, я забываю о том, что правильно. На первый план выходит потребность. Быть с ним. И кажется, я умру, если он отстранится. Я с силой вжимаюсь пальцами в его предплечья. Целую пульсирующую жилку на шее, слизываю с кожи выступивший бисеринками пот. Иса рычит, запрокидывает голову так, что жилы максимально натягиваются, а кадык рефлекторно вздрагивает при каждом сиплом вдохе. Ходит туда-сюда.

Как же хорошо. Какой же он красивый… Мой…

Иса перехватывает инициативу в два счета. Расстегивает парку, которую я не удосужилась снять. Лифчик я после бани надевать не стала. Его взгляду открывается вид на мои истерзанные Акаем соски. И меня будто холодной водой окатывает.

— Нет, подожди, нет…

— Т-ш-ш… Больно, да? Я сейчас пожалею.

Мне больно не физически! Мне больно от того, что он видел. И от того, что ему приходится делать. Он же наверняка меня возненавидит за это. Господи… А пока Иса наклоняет темноволосую голову и осторожно вбирает в рот вершинку. Он посасывает её, зализывает. Легонько дует… Я извиваюсь. Я прошу еще. Всхлипываю, хриплю, пропускаю сквозь пальцы его шелковистые волосы. Желание сбивает с ног, и это так страшно — в моем возрасте осознать, каким оно может быть с мужчиной, которого я сама для себя выбрала. Мы не срываемся в похоть, даже когда доходим, наконец, до кровати и на нее падаем. Это что-то совершенно другое. Даже когда я вполне приземленным движением развожу ноги, а он раскрывает меня большими пальцами и лижет… Это другое, да. Такое глубокое, что меня будто изнутри плавит. Я хочу его. Хочу им обладать. Спрятать ото всех. И никому не показывать.