Он, кажется, замирает на мгновение, просматривая имена пропавших без вести.

— Да, — соглашается после паузы. — Том, займёшься этим? И прошу, как можно скорее. Да почему всё происходит одновременно…

— Всё?

— Эпидемия, гости Лиетт… Это странное совпадение.

— И? — я знаю, тут должно быть какое-то «и».

Он качает головой, будто пытаясь прогнать мысль, не укладывающуюся в голове.

— И я не верю в совпадения.

***

Делегация из Монтсерратта заходит в зал приёмов, все двадцать человек. Лиетт тоже тут, в приподнятом настроении и с энтузиазмом общается с ними, обнимает их, как родных братьев и сестёр. Я замечаю, как она подбадривает их. Не помню, чтобы когда-либо видела её столь полной жизни. Они зовут себя Серыми, и их внешний вид соответствует названию. Я имею в виду не только одежду исключительно серого цвета, но и бледные лица с пустыми взглядами. В них нет красок, нет радости. Бомбардирование пещер в период военных действий повлияло на жизни многих. И вот перед нами стоит глава делегации — мужчина лет тридцати пяти на вид с религиозным фанатизмом в глазах.

Религия не чужда вейрианцам, но мы обращаемся за направлением на жизненном пути к своим предкам, нашим предшественникам, а не к неизвестному сверхъестественному существу. На Имперских планетах Мелии и Камарте сформировалась сложная и запутанная космология, включающая ежечасные ритуалы, особые молитвы, посты и свои религиозные праздники. Империя поддерживает эти традиции, чтобы не вызывать недовольства и извлекать свою выгоду. Но на Антеесе никогда не было ничего религиозного, помимо древней легенды о давно забытой богине, известной только коренным антейцам. Да и это скорее можно отнести к фольклору, чем к религии. Колонисты даже не слышали об этом до раскопок.

Иногда я задумываюсь о том, мог ли Рондет забыть что-то после столь долгой спячки. Или они просто хотят, чтобы мы так думали. Удобное оправдание.

Но колонисты не привозили религию вместе с собой. И пускай на других мирах Рондет считается чем-то вроде религиозного совета, на самом деле здесь никогда не было ничего подобного.

До настоящего момента.

— Мы всего лишь просим у вас аудиенции с Рондетом, антейм, — произносит их глава спокойным, примирительным тоном. У него голубые глаза, ясные и яркие, почти такого же оттенка, какой был у Шая, но более круглые и не с такими густыми ресницами. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не взгляд фанатика. Он напрягает меня.

— И я бы с удовольствием удовлетворил вашу просьбу, Фейстус…

— Прайм Фейстус, — перебивает он. — Я избран своими людьми так же, как и вы, антейм.

Сжимаю зубы. Он ставит себя на один уровень со мной и Коном, и мне это не нравится. Моя гувернантка Нерисса в своём время заставила меня прочитать гору информации о религиозных войнах Первомира. Все они начинались с того, что кто-то объявлял себя избранным или в каком бы то ни было плане особенным. Как правило, без реальных доказательств. Теперь Фейстус пытается укрепить свои позиции с помощью антейма и Рондета.

А мне он просто не нравится. Не нравится то, как он смотрит на меня.

Давно уже мне не приходилось чувствовать себя чужачкой на Антеесе. Однако этим людям удаётся сделать это даже без слов. Враждебность исходит от них, от всех до единого.

Я вздрагиваю. Напоминает те дни, когда я только прилетела сюда. Это ощущение постоянных взглядов из темноты, наблюдающих за мной с молчаливой ненавистью.

— Прайм Фейстус не должен просить об аудиенции, антейм, — вмешивается Лиетт. Честно говоря, она выглядит нездорово. Всё лицо вспотело, голубые глаза широко распахнуты и пристально смотрят на нас. Я не понимаю, что происходит. Мне нужно обсудить это с Коном, но сейчас неподходящий момент.

Кон гораздо более терпеливый человек, чем я.

— И почему же это? — доброжелательно спрашивает он, явно удивлённый этой переменой в своей помощнице.

— Потому что само Сердце Камня выбрало его. Сердце Антееса. Копариус…

— Копариус — это миф, — перебивает Джондар. — Полузабытая сказочка тысячелетней давности.

Фейстус неожиданно принимает вид победителя.

— Не совсем так, принц Джондар. Бомбы, забравшие столько жизней, открыли давно забытые тоннели и проходы. Мы зашли в них, затерялись в темноте, голодали, пили воду со скал. И глубоко в горах нашли его. Мы нашли Сердце Камня.

На лице Кона появилось задумчивое выражение — уверена, он вспомнил про подземный город и археологические находки.

— Невозможно, — возражает Джондар. Отчего-то этот разговор вызывает у него сильную неприязнь. — Нельзя найти то, чего нет. Копариус не существует.

— Так ли это?

Двое последователей Фейстуса снимают ткань с шкатулки, не больше тридцати сантиметров в длину, очень красиво и замысловато вырезанной. У мастера-резчика наверняка ушло на работу несколько месяцев. Шкатулка отполирована до блеска и украшена драгоценными металлами, сверкающими в свете зала приёмов. Трое стражников делают шаг вперёд, ожидая указаний Джондара. В шкатулке может быть что угодно: оружие, бомба, яд…

Серые с религиозным рвением обступили шкатулку, создавая живой щит и закрывая её от глаз посторонних.

— Только антейму дозволяется взглянуть на него, — громко объявляет Фейстус со всей напыщенностью праведности. — Камень — не для чужих глаз. Недостойные не могут услышать её. Нечестивые души будут наказаны, — он смотрит прямо на меня. Его враждебность почти физически ощутима.

Когда я только сюда прилетела, я понимала, что не все хотят видеть меня здесь, но никогда лично не пересекалась с противниками чужеземной принцессы. И вот они передо мной.