Кон поднимается на ноги, стражники напрягаются ещё заметнее.

— Либо этот артефакт будет в свободном доступе, либо нет. Ничего в нашем мире не может быть предназначено только для моих глаз. Если это действительно Копариус, он принадлежит всем нам.

Все Серые обращают свои взгляды на Фейстуса, который выдерживает паузу, пристально глядя Кону глаза несколько долгих секунд, прежде чем кивнуть.

— Антейм мудр. Подойдите, взгляните сами. Копариус покажет, чего жаждет ваше сердце.

Кон переводит взгляд на меня.

— Я и так это знаю, — мягко произносит он. Я смущаюсь, но в то же время меня охватывает тревога.

Серые отходят, снова позволяя взглянуть на шкатулку. Кон медленно подходит к ней.

Тысяча мелких иголочек пробегают по моему позвоночнику. Это всё кажется неправильным. Да что там — опасным. Я мысленно пытаюсь установить контакт с Рондетом, прошу их о помощи. Мне нужно вернуть равновесие.

«Ренна?»

Кон подходит к шкатулке, и все Серые внимательно наблюдают за ним, будто он кусок мяса, а они умирают с голоду.

— Конлейт… Антейм… — голос Джондар выдаёт ту же тревогу, что и у меня на душе. — Кон, это неблагоразумно. Нужно соблюсти меры безопасности, провести опыты. Стражники, археологи…

Но Кон просто улыбается в ответ. Для него это загадка, которую нужно разгадать. Я знаю его, он не может устоять перед таким. Он ещё никогда не казался мне таким прекрасным, как в этот самый момент, когда открывает шкатулку и поворачивается, весь объятый золотым свечением, как солнечный свет в водном отражении. Его зелёные глаза сияют внутренним огнём ярче, чем когда-либо.

Я прокручиваю в памяти легенду о богине Копариус, повелительнице снов. Как там сказал Фейстус? Что нечестивые души будут наказаны? А ведь сны видят, когда спят. В этом есть какая-то связь. Кон не верит в совпадения, и я тоже. Как давно они нашли эту штуку? Когда начало распространяться заболевание?

Я вскакиваю на ноги, чуть ли не роняя трон за собой, и бросаюсь к нему. Чтобы остановить. Не знаю почему. Это слепой страх, чисто инстинктивное желание.

Внезапно в зал со стороны веранды врывается Фавре, с грохотом приземляясь на мозаичный пол. Он как будто стал ещё крупнее, размером с быка-рекордсмена. Его невероятный рёв полон ярости. Теперь я понимаю, откуда взялся этот страх. От него. От всех троих.

«Нет, Конлейт! Не трогай!»

Кон не шевелится — ни чтобы взять камень, ни чтобы отпрянуть. Он просто застыл на месте. Когда я подбегаю к нему, хватаю за руку, меня поражает, как холодна его кожа, как напряжены его мышцы. Он смотрит в шкатулку, не отрываясь, свет камня отражается в его зрачках. Губы Кона приоткрываются, и тут он вздыхает, будто внезапно устал, лишился всех сил.

— Кон? — я держусь за него, тяну на себя, будто я могу оттащить его от них.

— Арестуйте их! — слышу крик Джондара стражникам, окружившим Серых. — Арестуйте их всех немедленно!

И тут Кон оживает, так резко вдыхая, будто до этого не дышал вовсе.

— Нет, — произносит он и высвобождает руку, даже не взглянув на меня. — Нет, пусть идут. Всё в порядке, Джон. Не поднимай панику. Со мной всё хорошо. Это просто камень. Как кристаллы.

Он закрывает шкатулку, и свет гаснет.

— Теперь вы поняли? — спрашивает Фейстус. Он выглядит безумным, впавшим в транс. Это видно по лицу и по глазам.

— Мне нужно внимательно всё изучить.

Что-то проскальзывает между ними. Понятия не имею, что именно, но что-то есть. И мне это не нравится. Лиетт ухмыляется мне.

Его голос звучит странно. Они что-то сделали с ним. Не знаю, как я поняла, но я в этом уверена. Вот только что они с ним сделали?

Сердце колотится в груди. Я чувствую присутствие Фавре в своих мыслях. Но не знаю, чего он хочет. И пока я просто стою на месте, в зал влетают Ренна и Аэрон.

Серые падают на колени, все разом. Фейстус поднимает голову, глядя на Фавре, и восторженно улыбается.

— Приветствую Рондет. Копариус выражает вам своё почтение и сообщает, что время пришло.

Ренна вонзает когти в пол и рычит. Аэрон мотает своей огромной головой, размахивая хвостом из стороны в сторону. Фавре замер каменным изваянием, глаза гневно сверкают, от него исходят волны ужаса.

Серые медленно встают на ноги и кланяются Кону. Только ему.

А затем уходят.

Реакция наступает мгновенно, как взрыв: все в зале тут же бросаются бурно обсуждать произошедшее. Шок, ярость, возмущение, неверие и сотни вопросов. Все суетятся, кроме нас с Коном. Вокруг сплошной шум, а мы стоим молча и неподвижно.