— Хорошо, — сказала Ким. — Последнее, что я хочу услышать, это то, что ты собираешь свои вещи и переезжаешь в ту хижину.

Я не ответила.

— Нет, — сказала она.

Я по-прежнему не отвечала.

Ким оттолкнула меня и побежала в мою комнату.

Она вскрикнула, увидев сумки.

Я стояла в дверях, когда она обернулась.

— Лара, — сказала она.

— Я не собираюсь к нему переезжать. Я просто собираю вещи. Мне нужно выяснить, что делать дальше.

— И ты думаешь, что это какой-то парень в хижине?

— Я люблю его, — сказала я. — Мы понимаем друг друга. Я не говорю, что мы собираемся пожениться и завести детей-горцев.

— О Боже, — сказала Ким. — Ты действительно только что это сказала?

Я пожала плечами.

— На этот раз я следую зову сердца по-другому. Что самое худшее, что может случиться? В конце концов, я останусь без гроша? Без работы? Мне некуда будет пойти? Хорошо. Это лучше, чем жить здесь и притворяться.

Ким потянулась за сумкой и сняла ее с кровати. Она покачала головой.

— По-моему, я слишком сильно на тебя повлияла за эти годы.

— Может, и так, — сказала я. — Так держать.

— Сучка. — Она протянула сумку. — Куда мы их положим?

— Наверное, в мой багажник.

— Тогда давай собираться, — сказала Ким. Она подошла к двери, остановилась и посмотрела на меня. — Ты, мать твою, спятила.

— Да, — ответила я. — Но безумие спасет мою задницу раз и навсегда.

Ее… и дикое сердце горца Осириса.

Глава 29

ТыТак И Не Попрощался

(ОСИРИС)

— Я собираюсь прокатиться, — сказал Дэйн.

— Что?

— Ты, блядь, слышал меня. Я пока не могу смотреть на это дерьмо.

— Дэйн…

— Нет, Осирис, нет.

Дэйн вышел из гаража и сел в свой грузовик.

Потом я остался один. Стоя в открытом гараже дома Дэйна и Мишель, ожидая, когда Мишель вернется с Адли. Все было так хреново. Мне следовало просто держаться подальше. Я не хотел этого. Я ни о чем таком не просил.

Я чувствовал себя странно, входя в дом, но все равно сделал это. Я схватил рисунок, который сделала для меня Адли. Я посмотрел на невинную картинку. Линии, беспорядочное разукрашивание, все, что делало его таким идеальным. Он будет отлично смотреться в хижине на холодильнике. Но что потом? Что будет с Адли?

Все это начало давить на меня. В первый раз я встретил ее сразу после того, как она научилась ходить. Она тоже рано начала ходить. Мила сказала мне, что у нее есть маленькая дочь. Господи, Адли не была маленькой дочерью, она была младенцем. Малюткой.

Я был так ошеломлен всем этим, что даже не смог удержать Адли. На самом деле я не хотел этого делать. Я не хотел пугать ее, сбивать с толку, ничего такого. Мне потребовалась пара недель, прежде чем я взял ее на руки. Я объяснил Миле, что это странно, но меня это устраивало. И я влюбился в них обеих одновременно. На самом деле это произошло ночью, когда я ночевал в квартире Милы. Одна из наших первых ночевок вместе с Адли дома. У Адли была действительно тяжелая ночь.

Мила все время извинялась передо мной за это. Наконец она отнесла Адли в гостиную на диван. Я наблюдал из коридора, как Мила прошла около десяти миль по гостиной, взад и вперед, чтобы Адли было комфортно, и она снова заснула. Потом я сварил кофе, и мы не спали, сидя за ее маленьким кухонным столом, разговаривая и изо всех сил стараясь скрыть смех.

Когда Мила заснула сразу после восхода солнца, Адли проснулась.

Вместо того чтобы разбудить Милу, я взял все в свои руки. Я принес Адли ее бутылочку, мы посмотрели несколько мультфильмов, поиграли с игрушками.

Думая обо всем этом. Черт, я начал нервничать.

И в этот момент кухонная дверь снова открылась.

И вошла Мишель…

…с Адли позади себя.

***

Я опустился на одно колено, когда эмоции взяли верх надо мной.

Это была Мила.

Вылитая Мила. Волосы. Глаза. Лицо. Теперь это была маленькая девочка. Красивая четырехлетняя девочка стояла там и смотрела на меня.

У нас обоих было одинаковое выражение шока на лицах, как будто мы не были уверены, что другой человек был там.

Но через несколько очень долгих секунд Адли оторвалась от Мишель и подбежала ко мне.

В ту секунду, когда я почувствовал, как ее маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, мое сердце взорвалось.

— Адли, — прошептал я.

— Си, — прошептала она в ответ.

Было немного странно слышать, как она произносит мое имя. Я вспомнил, как она много раз произносила мое имя, когда была совсем крохой. Она всегда его коверкала. А потом, в День отца, она назвала меня папочкой. Мила научила ее так говорить.