– Главное, что все остальное прошло хорошо, - заметила Люси с вопросительным оттенком.

Жанна кивнула и на некоторое время замолчала. Потом спросила:

– Во сколько ушел Жак?

– Около трех. Он бы остался, но с утра у него какие-то дела. Ничего, я побуду здесь до вечера, а потом он за мной приедет.

Жанна не стала спрашивать, удобно ли это, хотя приличия и требовали от неё именно этого вопроса.

– Так я заварю чай?
– снова спросила Люси.
– Или ты хочешь кофе?

– Все равно.

– Хочешь чего-нибудь поесть? Может быть, тост?

– Ничего не нужно. Мне больно...

– Нужно принять таблетку, - безапелляционно заявила Люси и отправилась ставить чайник.

Когда пришла акушерка, то первым делом стала взвешивать ребенка: накануне она забыла это сделать. Девочка смешно барахталась в полотняном мешке, прикрепленном к безмену, но у Жанны это зрелище вызвало неприятные ассоциации с котятами, которых собираются утопить, и она была рада, что все быстро закончилось.

– Сегодня я была ещё у одной роженицы, - сообщила акушерка.
– Эта мамаша решила окрестить свою девочку Белоснежкой, снег-то все падает и падает. А ребенок у неё - черный.

Она залилась смехом, но Жанна, как ни старалась, не смогла выдавить из себя даже намека на улыбку.

– А как вы назовете вашу крошку?
– поинтересовалась акушерка.

– Не знаю. Может быть, Виолой.

– Очень мило!

– Нет, наверное, Бьянкой. Да, именно так. Скажите, а мне уже можно вставать?

Акушерка посмотрела на неё и хитро прищурилась.

– Вы у себя дома, мадам, не так ли? Так вот, я должна вам сказать, что нужно оставаться в постели не меньше суток, но ведь я сейчас уйду, правда?

– Не забудьте зонт, чтобы не пришлось возвращаться, как вчера, стараясь быть любезной, произнесла Жанна.

Акушерка посмотрела на неё широко раскрытыми глазами.

– Зонт, мадам? Я никогда не ношу зонт зимой.

Когда акушерка ушла, Жанна вылезла из постели, подошла к окну и увидела выбеленные снегом крыши Парижа и сказочно красивое дерево возле своего дома. Такие деревья она видела лишь однажды, в Альпах, и в ней слабо шевельнулось то ощущение красоты и чистоты, которое она испытала тогда. Шевельнулось и заглохло. Там, в Альпах, рядом со снегом были цветы и зелень, а здесь - серые городские стены.

Она подумала, что нужно было бы спуститься на кухню и проверить, все ли там в порядке, но тут же почувствовала огромную усталость и непреодолимое отвращение. Да и присутствие Люси её смущало.

Жанна снова забралась в постель и провела там в полудреме весь день. Люси работала. Она редактировала какую-то книгу, и Жанна иногда просыпалась от звука переворачиваемой страницы, а потом снова засыпала. Но когда начало темнеть, она почувствовала некоторые угрызения совести.

– Тебе, наверное, пора домой?
– виновато спросила она.
– Я уже почти в порядке.

– Скоро поеду, - отозвалась Люси.
– Как только приедет Жак, чтобы сменить меня тут...

– Не надо!
– сказала Жанна резче, чем ей хотелось бы.
– Со мной все будет хорошо. Пусть он просто отвезет тебя домой.

– Но должен же здесь кто-то побыть первое время, - нерешительно возразила Люси.
– Ведь ещё и суток не прошло...

– Жаку это вряд ли понравится.

– Еще как понравится!
– отрезала Люси, которая всегда становилась очень категоричной, если дело касалось её супруга.
– Возьмет с собой какую-нибудь книгу, только и всего.

– А про себя будет ругать меня, - упрямо сказала Жанна.
– Я это почувствую и тоже начну нервничать. Лучше мне остаться одной.

– Всем время от времени нужно побыть в одиночестве, - философски заметила Люси, собирая свою работу.
– Но есть моменты - рождение, смерть, болезнь, - когда это неразумно.

– Никогда не стремилась быть разумной!
– отпарировала Жанна.

– Ты слишком уж носишься со своим одиночеством, - сказала Люси.
– Ты им просто испорчена. И подумать только...

Она не договорила и поторопилась выйти из комнаты, поскольку сама испугалась такого интимного замечания со своей стороны. За двадцать с лишним лет дружбы с Жанной она ни разу ещё не позволила себе ничего подобного. Но с другой стороны, никогда они ещё не оказывались в таких обстоятельствах, как на этот раз.

В пять часов вечера приехал Жак и привез коробку с салатом из кулинарии.

– А вот и наш ужин, - сообщил он Жанне.

– Прекрасно, - отозвалась та, ненавидя себя за неумение по-настоящему выразить благодарность.