Словно почувствовав его немой крик, Таир обернулся. Растер покрытую щетиной щеку. Обычно он не позволял себе такую небрежность. А тут, понятно, ему не до бритья было. Он Лею из дерьма вытаскивал. Он повторял ошибки отца…

– Послушай… Я знаю, смерть мамы тебя сильно подкосила. Ты отгородился от чувств, опасаясь новой боли, но… Господи, пап, сейчас ведь речь не об этом. У меня самый что ни есть шкурный интерес.

Все оно так… Только один нюанс. Не в его матери было дело. Не в умершей дочке. Их смерть только надломила Артура. А хребет (и в прямом, и в переносном смысле) ему сломала любовь совсем к другой женщине. Чужой… слабой… зависимой женщине. Той женщине, чья дочь повторяет ее судьбу. А Таир, стало быть, его. Отцовскую. Наступает на те же грабли.

Рассуждая о чувствах, Таир не понимал, насколько разными они бывают. О чем говорить, если он пока их в упор не замечал? А между тем ему уже нужно было бежать без оглядки. Пока это болото не засосало его с головой. Пока он не захлебнулся зловонной болотной жижей. Пока еще можно спастись и не потерять себя в этой не имеющей дна трясине.

Он сам, вот, не спасся… Его никто не предупредил. Возможно, если бы кто-то умный рассказал ему о психологии женщины-жертвы, предостерег, он бы, скорее всего, прислушался. А тут ведь как вышло? Он погружался в Ирину, в бушующий мир ее страстей постепенно. Просто однажды отметил, какие у нее красивые ноги, потом перекинулся парой ничего не значащих на первый взгляд слов. И вдруг понял, что она гораздо глубже, чем о ней принято думать, и гораздо-гораздо несчастней. Анализируя потом все, что тогда случилось, Артур пришел к выводу, что в силу своего идиотского характера не мог не клюнуть на возможность её спасти. От мужа. От самой себя… Рядом с ней включались все его механизмы защитника. К тому же Ирина намеренно его провоцировала. Провоцировала именно мужское. Каким-то шестым чувством уловив его интерес, она стала поощрять его. Долгим взглядом из-под ресниц. Касанием, заставляющим его, взрослого умного мужика, краснеть от подступающего к горлу удушья. Ирина стала его наваждением. Он до сих пор не мог понять – это была игра? Она искала острых ощущений? Или действительно что-то к нему испытывала, хоть больная тяга к мужу и оказалась сильней? Артур даже не знал, хотела ли она, чтобы Калинин догадался об их связи. Понимала ли она вообще, чем это для него может закончиться? Или ее желание пробудить в муже хоть какие-то чувства (ревность ли, злость ли, хоть что-то) было таким сильным, что ни на что другое ее не хватало?

Господи, да ей даже на себя было плевать! Она ни о ком не думала…

У Ирины были типичная психология жертвы, да. Но в то время об этом еще не кричали из каждого утюга. Откуда ему было знать, с чем он имеет дело? Он утопал в её нежности. Он терял голову. Он совершал одну ошибку за другой.

Чтобы сблизиться, им понадобилась пара лет. Но что за человек её муж, Артур понял практически сразу…

Дело было под Новый год. Его первый новый год в новой должности. Они уже расслабились – хозяин вернулся домой, поездок больше не планировалось, как вдруг разъяренный Калинин влетел в отведенный под охрану флигель.

– Надо в офис! Быстро! – рявкнул он и выскочил за порог. Утвержденного маршрута на сегодня не было, путь не проверили. Артур нервничал, потому что так дела не делались, но видя состояние шефа, решил, что возражать ему будет себе дороже. Быстро собрал ребят и выскочил, чтобы лично еще раз проверить машину. Калинин как раз тоже вышел из дома. Следом за ним, весело тявкая, мчался пес. Забавный смешной щенок. Быстро вытянувшийся и еще, кажется, сам не привыкший к своим размерам. И потому неуклюжий до невозможности. Высунув язык от счастья, тот скакал у ног хозяина и совсем не обижался на его злые окрики. А потом как-то так все неудачно сложилось. Калинин поскользнулся на ступеньке, щенок с испугу ринулся куда глаза глядят, а получилось – прямо ему под ноги. И вот тут уже ничто не смогло бы предотвратить падание. Будущий, мать его, президент кубарем слетел с лестницы. К нему подбежал охранник, хотел помочь встать, но тот резко выдернул руку. Стоя на коленях, опустил голову. Так, не разгибаясь, вздохнул несколько раз. Виноватый пес подскочил к нему, лизнул… И уж этого Калинин не выдержал. Даже тренированные охранники не успели сориентироваться, когда он, подхлестываемый яростью, выхватил у одного из парней пистолет, снял с предохранителя и выстрелил.

Как раз на глазах у выбежавшей проводить отца Леры.

– Ну, что встали? Едем! – рявкнул Калинин.

Почему он не уволился уже тогда?

– А чудовища здесь есть?

Артур вздрогнул и посмотрел на маленького мальчика.

– Нет.

Нет… милый мальчик. Здесь чудовищ нет. Но они к тебе гораздо ближе, чем кажется. Или ты уже знаешь об этом и потому боишься?

– Почему ты ездишь на этой штуке?

Потому что одно чудовище до меня добралось.

– Потому что я уже слишком старый.

– И ноги не ходят?

– Нет, – чуть более грубо, чем следовало, ответил Артур и тут же, сам себя застыдившись, устало добавил: - Почему ты не спишь?

– Не хочу.

Прежде чем Артур сообразил поинтересоваться, чего же мальчишка хочет, открылась дверь. Волоча за собой чемодан, вернулся Таир. Судя по виду, тот тоже не ожидал увидеть в холле мальчишку.

– Мама сказала, тебе пора спать.

– Не хочу.

– Почему? Ты не устал?

– Нет. И там чудовища. Я точно знаю. Хотя дед, - мальчик покосился на Артура, - говорит, что их нет.

Артура резануло это мальчишеское «дед». Он едва сдержался, чтобы снова не поправить парня. Потому что за ним внимательно наблюдал Таир. Тоже, видимо, не совсем понимающий, как вести себя с чужим ребенком.

– Чудовища? Хм… Знаешь, я в ту комнату давно не заглядывал. Может, и правда там поселились какие-то монстры. Пойду их погоняю. Хочешь со мной?

Она проснулась, когда за окном стемнело. Потянулась, коснувшись пальцами ног кованой спинки кровати. Улыбнулась, еще не до конца придя в себя. Наслаждаясь теплом, которое дарило ей одеяло, и прохладой, проникающей в приоткрытую форточку.

Стоп!

Лера резко села. Перед глазами поплыло. Она диковато осмотрелась, не в силах поверить, что это правда. Та самая дача, тот самый абажур с бахромой. И кровать почти та же самая, только перина лучше.

– Тёмка! Сынок…

Никого. Лишь в тусклом свете ночника по комнате скользили тени. Точь-в-точь, как в детстве.

Лера сползла с кровати. Бросилась к двери. Со старого бархатного гобелена на неё глядел олень. Она замедлилась, коснулась пальцами ткани. Все, как тогда. Знакомое, просто до дрожи. Если только себе позволить, можно запросто представить, что прошедших лет не было. Что все еще впереди. Любовь, счастье, радость…