Глава 5

Я вышла из дома, остановилась на ступенях крыльца и улыбнулась. Настроение было великолепное, жизнь, несмотря на все тяготы, казалась прекрасной, хотелось широко раскинуть руки и обнять весь мир. Правда, мир об этом не знал, жил своей собственной жизнью и внимания на меня не обращал. Редкие прохожие неторопливо шли мимо и на меня не глядели, дети с гиканьем носились друг за другом, наслаждаясь каникулами, парень на переднем сидение машины, что приткнулась у кромки тротуара, самозабвенно читал газету. В общем, мир был занят собой и до меня ему дела не было.

– А, плевать!
– ухмыльнулась я и бодро зашагала к остановке.

Автобуса ждать не стала, рассудив, что получасовая тряска в душном катафалке способна испортить самое прекрасное настроение. Я своим настроением дорожила и хотела сохранить его подольше, поэтому подняла руку и остановила проезжающую мимо "Волгу".

– Тебе куда?
– хмуро спросил толстый мужик с лысой, как колено, головой, и с сомнением обозрел мою странноватую внешность.

– В центр.
– беззаботно объявила я, плюхаясь на сидение рядом с ним.

– А деньги у тебя есть?
– поинтересовался водила и не помышляя трогаться с места.

Такое недоверие разозлило меня, я вытащила из кармана купюру и помахала в воздухе:

– Доллары подойдут, чтоб на твоей колымаге прокатиться?

Он кивнул и недовольно пробурчал:

– Куда в центр-то? Центр большой! Тебе лично куда надо?

– Вези в парикмахерскую! Самую лучшую! Есть такая в городе? бесшабашно улыбнулась я.

Не говоря ни слова водитель тронулся с места, потом не выдержал, покосился на меня и ехидно спросил:

– Решила причепуриться? Думаешь стоит? Поверь на слово: пустое дело. Тебе уже ничего не поможет, только деньги на ветер выбросишь.

Я посмотрела на него, сердечно улыбнулась и задушевно промолвила:

– По себе судишь, боров лысый. Думаешь, если на тебя девки не смотрят, потому что ты из-за пуза шнурки завязать не можешь, так и у меня жизнь кончена? Ошибаешься, шар бильярдный! Я девушка молодая и у меня все впереди.

Водитель обиделся и остаток пути мы проехали в полном молчании. Когда машина остановилась перед парикмахерской, я вышла, бросила на сидение скомканную десятку и бодро зашагала к входу.

– Эй! Ты ж доллары показывала.
– заорал водитель.

– Мало ли что, где и кому показывают, да не все это получают. В твоем возрасте пора уж перестать быть таким доверчивым.
– ехидно улыбнулась я.

– Сука!
– выпалил водитель.

– Точно!
– кивнула я и скрылась за дверью. Вошла, огляделась и подумала:

– Если это лучшая парикмахерская в городе, то город жалко до слез, а если этот боров гладкий меня сюда нарочно привез, то он ещё большая сволочь, чем показался с первого раза.

Давно неремонтированное помещение выглядело действительно убого и уж никак не производило впечатление процветающего. Наоборот, судя по тому, что в холле не было ни единого человека, даже гардиробщица отсутствовала, посетители здесь были редкостью. Я секунду поколебалась, а потом двинулась вперед, рассудив, что другое заведение искать смысла нет. Ведь не было никакой уверенности, что найду лучше, а самое главное, то, что имелось у меня в тот момент на голове, испортить не мог уже никто. Поэтому, я не стала колебаться, решительно вошла в зал и громко крикнула:

– Есть кто живой?

Какое-то время стояла тишина, потом из двери подсобки появилась полная пожилая женщина в голубом халате. В руках она сжимала кружку, челюсти её мерно двигались, а лицо выражала крайнюю степень недовольства. Прожевав то, что было во рту, она сердито спросила:

– Чего орешь? Не видишь, у людей перерыв!

– А дверь почему открыта?
– поинтересовалась я.

– Тебя спросить забыли!
– приветливо откликнулась мастерица, - Откуда ты такая любопытная? Чего тебе надо?

– Постричься хочу.
– ответила я, сдергивая с головы надоевший платок.

Увидав мою голову, парикмахерша на мгновение окаменела, потом взяла себя в руки и кивнула на кресло в дальнем конце зала:

– Садись, мастер сейчас выйдет.

Толстуха не соврала, не прошло и десяти минут, как из подсобки выпорхнула молоденькая девчушка и подошла ко мне. Видно, коллега по цеху уже предупредила, что именно её ждет, потому что ни один мускул на лице не дрогнул, вот только в глаза мне она старалась не глядеть.