Мамаша Богини всё не подходила, и тут я вспомнила про чёртов ключ! Воткнув его в замочную скважину, я открыла дверь сама. Быстро и тихо закрыв её за собой, я быстро прошла в комнатку, где соседка ещё возилась с халатом, никак не попадая в рукава. Она ошарашено уставилась на меня, но я приложила палец к губам и выразительно посмотрела на неё.

– Там! – шепотом сказала она, указав пальцем на кресло, где стоял мой саквояж.

– Мне пора, спасибо за всё! Вы меня не видели! – также шепотом ответила я ей, и собралась было уйти, но она остановила меня.

– Подождите! Я вам дам один адрес, попробуйте спрятаться там. Это моя хорошая знакомая, с которой мы вместе работали. Очень честная женщина. Если скажете, что вы от меня, она вас спрячет, – и подала записку, в которой каллиграфическим почерком был записан адрес.

Я подбежала к ней и крепко поцеловала в щёку. Затем выскользнула через чёрный ход.

Спустившись к выходу, я не стала сразу выбегать на улицу, а выглянула в высокое узкое и мутное стекло, рядом с дверью. С этой стороны дома было темно, но на дорожках, припорошенных снегом, никого видно не было. Я тихо открыта дверь и вышла. Всего однажды в жизни я выходила этим ходом из дома, чтобы скрыться от назойливого кавалера, дежурившего у моей двери. Но это было днём и летом. Теперь мне предстояло вспомнить, куда же лучше всего направиться, чтобы меня не заметили.

Я решила идти в левую сторону. Там, среди голых и черных деревьев и спутанных кустов парка, примыкающего почти вплотную к ограде дома, было легче всего затеряться. И чтобы не идти через двор по белому снегу, я пошла вдоль дома, по периметру, прячась в тени. Было слышно, как справа за углом фырчала машина, и раздавались чьи-то голоса. Значит, направление выбрано правильное. Выскользнув из двора, я бросилась под защиту парка, которого обычно избегала, предполагая наличие сидящих в кустах грабителей. Но сейчас в холодную мартовскую ночь, какому бы грабителю пришло в голову караулить жертву в месте, где нет ни одного человека?

Когда родная улица осталась позади, я вздохнула с облегчением. Свернув в какой-то переулок и уходя всё дальше и дальше от дома, я надеялась найти освещённое место, чтобы прочесть адрес подруги мамаши Богини. Надо было быть всё время начеку, потому, что по городу ходили патрули, проверяющие каждого встречного.

На всякий случай, если меня остановят, я решила соврать, что ушла из дома от мужа и направляюсь к тёте. Но на улицах пока никого не попадалось. Везде было темно и ни одной живой души, что в моём случае было даже благом. Наконец на углу улицы блеснул огонёк в окне. Это была ночная аптека. Подойдя к окну, я развернула записку и прочла адрес.

Район, в котором находился указанный дом, я знала довольно хорошо. Это было не очень далеко отсюда, но мне предстояло пересечь одну из больших центральных улиц, где обязательно должны были дежурить патрули. За время, проведённое на улице, я уже изрядно замёрзла, тяжёлый саквояж оттянул руки, но останавливаться было нельзя. Чтобы совсем не окоченеть, надо было двигаться как можно скорее. И вот передо мной «бриллиантовая» улица, по которой я так любила раньше гулять. Здесь была самая лучшая мостовая. Улица напоминала мне ровную сцену театра, на которой разворачивалась светская жизнь Петербурга.

Остановившись перед тем, как пересечь пустое холодное пространство, где меня было видно за сотню метров, я внимательно посмотрела по сторонам. Никаких патрулей видно не было. Поэтому, я не мешкая побежала вперёд, и тут услышала, как совсем недалеко от меня кто-то закричал: – «Стой!»

Вероятно, патруль находился между домами, укрываясь от холодного ветра. Этот окрик только подстегнул меня, и я изо всех сил рванулась на другую сторону, надеясь скрыться в каком-нибудь дворе и переждать погоню. Больше всего сейчас я боялась людей. Пробежав мимо большого здания университета, я завернула налево, и не оглядываясь помчалась по улице вдоль реки. Мне нужно было перебраться через мост, потом буквально через три квартала будет дом, где жила подруга мамаши Богини.

Всё это время я слышала, как за мной бегут преследователи. Они были гораздо медленней меня, потому что длинные шинели и винтовки мешали бегу. К тому же меня толкал вперёд страх, а их – обязанность, поэтому я уверенно удалялась от них и даже передумала прятаться, чтобы переждать погоню. Но патрульные, видя, что не могут догнать меня, остановились и стали стрелять. Мне пришлось петлять, как заяц, потому что, выбежав на мост, я стала видна, как на ладони. Я даже не думала, куда мне бежать – моё тело само спасало меня, как будто предчувствуя, куда будут стрелять солдаты.

Лёгкие буквально разрывались от быстрого бега и ледяного воздуха…

Вот впереди разверз свою пасть страшный тёмный переулок. Но там ждало меня спасение. Оставалось совсем немного, и меня никто не найдёт. В этой части города было много запутанных дворов, где можно затаиться. Ещё совсем чуть-чуть поднажать!

Я оглянулась назад, и, увидев, что патруль остановился, внутренне ликуя, развернулась, чтобы скрыться в темноте, как вдруг в глаза мне ударил яркий свет фар. И из тёмного переулка навстречу выехал автомобиль. Я в ужасе метнулась к перилам моста. Потому что я узнала эту машину!