После бурной и радостной встречи в комнату вошла мадам Безе с мужем. Хозяин дома, казалось, ничуть не удивился моему присутствию, и очень любезно поцеловал мне руку. Оказывается, он давно знал о моём существовании и даже ходил с женой на балет, где я танцевала.

«Мы ещё, помнится, большой букет вам передавали с запиской от жены. Но у вас там наверно столько цветов от поклонников было, что вы и не заметили нашего скромного подарка». Эти слова заставили меня покраснеть, хотя были сказаны без тени обиды.

За ужином мадам Безе завела разговор обо мне. Она без утайки рассказала мужу о моих взаимоотношениях с Комиссаршей. При упоминании этого имени, Антиквар помрачнел.

– Страшная женщина. Настоящее исчадие ада! Иметь её во врагах смертельно опасное дело. Но! Она уверена, что вы погибли и это меняет дело.

– Милый, ты должен помочь девочке уехать за границу. Оставаться здесь она не может, не ровен час, они столкнутся где-нибудь на улице!

– Ну, это само собой, дорогая… Дай мне подумать.

Прошло два дня, и муж мадам подошёл ко мне и спросил, есть ли у меня при себе документы? Я ответила утвердительно, потому что они лежали в моём саквояже. Прислуга принесла саквояж и впервые за этот месяц я открыла его.

Наверху лежал свиток, о котором я совершенно позабыла.

– Ну-ка, что это у вас такое интересное, позвольте взглянуть? – спросил Антиквар и протянул руку.

– Это… свиток, – ответила я, не в состоянии объяснить, что за свиток был у меня в саквояже. Я даже не имела возможности рассмотреть его, как следует.

– Боже мой, какая старина! – воскликнул он, – где это вы раздобыли такую редкость?

– Это… это семейная реликвия, – ответила я, – но мне нужен специалист, чтобы перевести текст.

– Ну, не думаю, что вам нужен такой уж большой специалист, – внимательно рассматривая свиток, отвечал мне Антиквар. – Похоже, это латынь, которую сможет перевести, ну, скажем, ваш доктор. Однако, прелюбопытный свиток, милая моя! – добавил он задумчиво, – никогда не видел таких чётких рисунков, кажется даже мадам Безе в состоянии понять, что здесь изображено.

Антиквар иногда так шутил со своей женой, как бы показывая, что она в состоянии справиться только с простейшими задачами. Однако мадам Безе никогда на него не обижалась, и вообще у них в семье царила идиллия.

– А ну-ка, дайте взглянуть, может, я и без перевода вам расскажу, о чём речь, – и мадам Безе, нацепив пенсне, стала изучать рисунки. – Господи! – Краска схлынула с ее лица, и она схватилась за место на груди, где по идее должно быть сердце, – ты помнишь, я тебе рассказывала про то, что я видела, когда…

– Да-да-да-да, конечно же, помню, – это оно?

– Дайте мне капель, скорее! – мадам Безе упала в кресло, обмахиваясь схваченной со стола газетой.

Муж бросился капать ей успокоительных капель, я же, ошарашено смотрела на них, не в силах понять, в чём, собственно дело?

– Дорогая моя, давайте же скорее документы, а то я опоздаю! – сказал Антиквар и, схватив, протянутые мною бумаги, поцеловал жену и быстро удалился.

Я молчала, не зная, что сказать и разглядывала тексты на латыни, которую не понимала. Моё внимание привлёк рисунок, изображающий четыре фигуры, лежащие крестом, голова к голове и держащие друг друга за руки. Там, где соединялись их головы, была нарисована белая звезда. А всех вместе опутывали линии, идущие справа снизу из угла треугольника, в котором находился каждый из четырёх. Потом линии проходили через несколько разноцветных точек, указанных на телах. В общем, с первого взгляда сам чёрт ногу сломит. Но у меня возникло стойкое ощущение того, что этот рисунок мне уже знаком. «Ну, конечно! Ведь это я сама себе оставила это послание!» – вдруг вспомнила я.

– Мадамчик, дорогой расскажи, что тебя так расстроило в этом свитке? – попросила я, безмолвно сидящую в кресле, очень бледную мадам Безе.

– Долгая история, девочка моя… Не хочу сейчас об этом вспоминать. И я вовсе не расстроилась, просто была шокирована тем, как этот свиток оказался в моем доме, – её голос звучал грустно и тихо.

Но это ещё сильнее заинтриговало меня. То, как я его нашла и то, что мадам Безе знала что-то об этом свитке, просто лишало меня покоя, я готова была тормошить её и приставать, как в детстве, но она была не в духе и я побоялась показаться назойливой.

Поэтому, взобравшись с ногами на диван, я развернула свиток ещё раз.

Заглавная буква была выполнена в форме летящей фигуры. Вдоль края свитка шла тонкая красная полоса. А чёткий каллиграфический почерк навёл меня на вопрос, сколько же времени необходимо, чтобы научиться, так красиво писать буквы?

Надо будет обязательно просить доктора перевести этот свиток, хотя я мало понимала, как сама могла написать такой текст и ещё нарисовать столько рисунков.

Как могло случиться, что я не помню этого?