***

Парней было трое. Они лениво переговаривались, роняя искры от сигарет. Чему-то смеялись, прикладываясь к бутылкам и сплёвывая на асфальт.

Ева, проходя мимо, плотнее натянула капюшон толстовки.

– О, девушка! – услышала она. – Куда такая на ночь глядя?!

Ева ускорила шаг.

– Стой, к тебе обращаются! – снова окликнули её. Послышался топот ног, через секунду вся троица уже стояла перед ней. Молодые лица кривились в сальных ухмылках, в пьяных глазах плескалась похоть. Не самая лучшая компания для времяпровождения на ночных улицах незнакомого города.

– Мне идти надо. Пропустите, – сказала Ева.

– Да ладно, куда там тебе надо? Давай с нами? Выпить хочешь? – предложил один.

– Нет! – она двинулась вперед. Парни сомкнули плечи, образовав живую стену на её пути.

– Пройти дайте! – потребовала Ева.

Шагнула влево – они сместились в ту же сторону. Один протянул руки, вцепился в лямки её рюкзачка. Притянул к себе. Ева поморщилась от запаха перегара и табака.

Двое его дружков обошли девушку и схватили за ноги, приподнимая.

– Тащи её! – мерзко захихикали они.

Что произошло в следующий момент, было трудно объяснить. Все трое вдруг разом разжали руки, роняя её на землю. Одновременно схватились за головы и заорали от чудовищной боли, сдавившей виски. Затем у одного тонкой струйкой потекла из носа кровь, он стоял и в панике прижимал руки к лицу, роняя крупные алые капли.

Второго неожиданно скрючило пополам и стошнило. С гортанным звуком он изрыгал полупереваренную пищу на собственные кроссовки.

Третий вдруг наклонился и, разбежавшись, ударился головой в бетонную стену гаража. Упал и завыл, катаясь по земле.

Ева отползла в сторону, затем вскочила и побежала прочь по плохо освещённой улице. Бежала, не оглядываясь, быстро перебирая ногами. Но её никто не преследовал, лишь сверху, с покрывающегося первыми звездами неба доносился слабый гул. Звук с каждой секундой усиливался, приближаясь, пока не ворвался в уши оглушающим воем пролетающего совсем низко серебристого «Боинга».

Она свернула в переулок, привалилась к сетчатому забору, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Откинула голову на крашеную серебрянкой сетку и закрыла глаза. Отдышавшись, поднялась и пошла в сторону парка, изредка поглядывая на карту навигатора в смартфоне.

В парке было пустынно, она присела на первую же скамейку и сняла рюкзак. Вытащила купленные на автовокзале гамбургер и бутылочку минеральной воды. За спиной послышался шорох и треск ломаемых веток. Она повернулась. Из кустов вылез неопрятный человек – не то чтобы прямо маргинал, но очень близко к тому.

– Деваха! – проскрипел он. – Это моя скамейка! Кыш!

Ева нехотя пересела на другую, стоявшую в пяти метрах поодаль.

– Там тоже моя скамейка! – рявкнул незнакомец и вылез на дорогу.

Роста он был огромного, прямо какой-то городской Йети. Джинсовый костюм его уже давно требовал основательной стирки, а гигантские кеды и вовсе следовало выбросить – до того они были старыми и разорванными. Лицо, грязное и заросшее, было покрыто гнойниками и свежими царапинами.

– Вы купили здесь всё, что ли? – не выдержала девушка. – Я поем и уйду!

– Купил или не купил – это не твое дело! – выкрикнул он. – А ну, давай отсюда!

Ева посмотрела на остальные скамейки: все они были пусты и наверняка тоже «принадлежали» ему.

– А остальные – тоже ваши? – на всякий случай поинтересовалась она.

– И остальные – тоже! Хочешь присесть – плати!

– И сколько? – ухмыльнулась девушка.

– Ну… – вопрос застал его врасплох. – Ну, сто рублей.

Ева пошарила в кармане и вытащила пятисотку.

– Держите!

Йети мигом оказался рядом. Сграбастал огромной пятернёй деньги.

– Сдачи нет. Но можешь купить пять скамеек.

– Не надо сдачи, мне и одной хватит, – отмахнулась девушка. – А теперь можно я поем? Одна!

– Конечно, можно!

Но он никуда не ушел, а стоял рядом, нависая глыбой и заслоняя свет фонаря.

– Что еще?

– Может, ещё деньжат подкинешь? – нагло поинтересовался он.

– А вам не кажется, что это уже слишком? – возмутилась Ева. Залезла в карман, вытащила тысячную купюру. – Вот! И оставьте меня в покое!

Йети задумчиво почесал заросшую шею. Расстроено вздохнул. Взял тысячу.

– Приятного аппетита, – пожелал он и, повернувшись, исчез в кустах.

Голос его не был похож на голос счастливого человека, продавшего воздух за полторы тысячи рублей. Голос был расстроенным и даже разочарованным.