– Оклад, что ли? Ты это. Иди давай. Умник хренов.

“Вторая причина не учиться на права и брать машину”, – не без удовольствия подумал я, дошел до ворот и зашел на первый пост охраны. Дверь за спиной закрылась на замок, началась стандартная процедура прохода на территорию “Белой Ночи”. В такую погоду, когда дождь не планировал заканчиваться, я за годы работы наловчился пакет с одеждой не выбрасывать сразу, а использовать в качестве зонта, пока не доберусь до административного отсека.

– Ты не торопился, да? – Геннадий Илларионович сам пришел встречать: – Живее.

Понимаю, что инцидент произошел впервые за время существования тюрьмы, не имею даже малейшего представления, как побег был реализуем, однако подобное настроение начальника не внушало доверия. Равно как и не внушало доверия, что два охранника пошли за моей спиной со снятыми с предохранителей автоматами.

– Геннадий Илларионович, я не понимаю…

– Помолчи пока, а? – не оборачиваясь требовательно попросил начальник. По голосу слышалось, что он бы добавил еще пару не самых лестных слов, однако сдержался.

Шли быстро, прямиком в кабинет Геннадия Илларионовича и, судя по закрытым дверям, на ушах стояла вся тюрьма. Дверь начальник тюрьмы открыл быстро, пропустил первым меня.

– Это он? – спросил неизвестный мне мужчина.

– Он, – ответил Геннадий Илларионович, закрыл за собой дверь и сел в кресло: – Антон Денисович, познакомься. Майор ФСБ Ковалев Владимир Валерьевич. В твоих интересах говорить все, как есть. Понял?

– Понял, – не особо понимая на самом деле, что происходит, ответил я: – Добрый день.

– Добрый, – майор говорил тихим мягким голосом: – Присаживайтесь. Как спалось?

– Думаю, это к делу не относится, – любезничать в планы не входило, поэтому пустой и бесполезный вопрос оставил без ответа: – Что стряслось? Куда пропал Калинин?

– А вот это, дорогой Антон Денисович, мы сейчас и будем выяснять. Так как спалось? Или не получилось выспаться из-за помощи заключенному?

Конечно, я слышал часто про издевательскую манеру общения ребят из федеральной службы безопасности, но повстречать такого на своем пути – совсем другое дело.

– Хотите в чем-то обвинить – действуйте. А пока я даже не в курсе, о чем речь.

– Антон, скажи спасибо, что я договорился на разговор, – как-то не очень добро вклинился в разговор начальник тюрьмы: – И радуйся, что на такси доехал, а не в автозаке. Давай, рассказывай, на кой ляд тебя Юрий подставляет?

– Ну если мне кто-то объяснит уже наконец, что происходит, смогу отвечать на вопросы.

И Геннадий Илларионович рассказал. В районе девяти часов утра произошел сбой, из-за которого на две минуты отключились камеры видеонаблюдения во всей “Белой Ночи”. По тревоге подняли всех, кто был на месте, однако никаких происшествий зафиксировано не было. В первую очередь дежурная смена наблюдения стала выяснять причину сбоя, параллельно просматривая состояние заключенных. Через четыре минуты дежурный Василий Бородин обнаружил, что камера Оливера Калинина пуста. На этот раз все входы и выходы были автоматически запечатаны, камеры заключенных переведены в режим слепоты, когда все четыре стенки затемняются. В сложившейся ситуации было принято решение все аквариумы закрыть белой непрозрачной подсветкой. Спросили бы об этом меня, точно бы раскритиковал, ведь по Юнгу белая комната с равномерной подсветкой – олицетворение смерти. Темный цвет был бы гуманнее, но кого это волнует в тюрьме для пожизненно заключенных?

Через сорок три минуты был завершен полный обход территории тюрьмы. Ни единого следа пропавшего заключенного. Техники проверили целостность камеры и подтвердили, что из нее выбраться без посторонней помощи невозможно. По специфике дела Калинина пришлось оповестить об исчезновении заключенного не МВД, а напрямую ФСБ.

Спустя полтора часа после инцидента дежурный Виктор Галягин увидел, что заключенный Юрий машет рукой в камеру наблюдения, привлекая внимание. С охранником мужчина говорить отказался, потребовав личную встречу с начальником тюрьмы.

– А президента тебе не надо? – ответил охранник и уже собирался уходить, но Юрий привел железный аргумент.

– Нет, нет, спасибо, с президентом как-нибудь потом. А вот побег Калинина может начальника твоего заинтересовать.

Откуда заключенный узнал об исчезновении Оливера, охранник решил не задумываться, но сразу же доложил Геннадию Илларионовичу. Естественно, начальник тюрьмы отложил все и прошел к камере Юрия.

– Доброе утро, Геннадий Илларионович. Сразу к делу?

– Говори.

– Оливер сбежал как раз тогда, когда камеры у вас отключились, – осведомленность заключенного обо всем, что ему было нужно, раздражала Геннадия Илларионовича с первых же дней прибытия Юрия в “Белую Ночь”.

– Ты же понимаешь, что я однажды узнаю, как ты достаешь информацию?

– Конечно, – без тени улыбки или сарказма ответил Юрий: – Не исключено, что сам расскажу в один прекрасный день. Так вот. Оливер сбежал где-то в девять утра. Извините, часы отобрали, не могу точно сказать. Думаю, вы уже в курсе, что камеры наши надежны, как экономический план страны на пятилетку, так что без посторонней помощи выбраться он не мог. Так?