– Ну не просто же так он тебе сказал про эти буквы, да? – Геннадий Илларионович имел отличную память. Что не получалось запомнить, он записывал, однако здесь не стал обращаться к своему блокноту – видимо, история с заключенными затронула его личные интересы. Впрочем, не удивительно – после стольких лет бесперебойной работы “Белой Ночи” появились первые колебания.

– Да. Вначале я подумал о маниакально-депрессивном психозе, даже начал думать, что речь о циркулярном типе…

– Антон, – тихо, но настойчиво перебил начальник.

– Да?

– Ты когда-нибудь слышал об указе президента за номером 1433 от 16 ноября 2010 года?

– Не думаю, – определенно нужно поспать, а то смысл вопроса неуловимо ускользал: – Нет, не слышал.

– Зря, зря. Так вот и я не слышал этих ваших мозгоправных штучек. Давай без энтузиазма, но доступным языком.

Надо было сразу догадаться, но я так привык общаться на более простые темы, что упустил вариант недопонимания друг друга. Для себя я сделал пометку в голове, что с милой кассиршей Марией надо быть попроще в беседах.

– Извините, виноват. Начну тогда с самого начала.

– Давай пропустим Фрейда, ладно? – скривился начальник тюрьмы, явно ожидая долгую и нудную лекцию.

– Не настолько с начала. В общем, маниакально-депрессивный психоз…

– …проявляется у маньяков с депрессией? – Геннадий Илларионович чуть заметно улыбался. Плохой признак – значит, он защищается от чего-то, но не от меня. От непонимания терминологии? Вряд ли. От ситуации с Калининым и Фадеевым? Вероятно.

– Нет. Это расстройство психики, конечно, но не только у маньяков.

– Да не переживай, я не такой тупой. Ну и?

– В общем, это практически неконтролируемое возбуждение, если не вдаваться в детали. Может идти как с агрессией, так и с идеями величия. Тут я и подумал, что Фадеев наш клиент. Ну понимаете сами – его поступки, действия, вся высокомерность и попытки предугадать действия собеседника. Но этого мне было мало и я полез классификацию смотреть подробнее. Тут уже интереснее – есть циркулярный тип этого психоза, аффективный психоз. В нем есть так называемые светлые промежутки, когда человек между депрессией и возбуждением становится практически нормальным.

– Это как раздвоение личности? – нахмурился начальник.

– Биполярное расстройство больше подходит для Калинина, ведь он считает, что в нем личность Серебряковой. А вот Фадеев – тип тот еще. Его подсказка со второй буквой не так и далеко увела по классификации. Энцефалопатия Вернике.

Не знаю зачем, но я замолчал. Инстинктивное ожидание похвалы? И я ее “дождался”:

– Возьми с полки пирожок. А пока берешь, расскажи, что это за хрень. Это когда клещ кусает?

– Хм. Тоже не совсем. Это синдром, в котором может идти спутанность сознания. Плюс у синдрома есть множество расстройств, связанных с памятью и эмоциональной составляющей.

– Так. И где тут участие клещей? – Геннадий Илларионович покрутил пальцем в воздухе, рисуя то ли знак вопроса, то ли знак бесконечности.

– Давайте лучше другое тогда название, потому что клещей в этой истории не будет. Болезнь Вернике. Вы уже поняли, куда я клоню?

– Боюсь, что нет, Антон Денисович.

– Фадеев дал намек на то, что может быть у Калинина! – если бы я стоял, а не сидел, обязательно встал бы в позу победителя. Маленький элемент самолюбия.

Начальник тюрьмы приподнял бровь, прочистил горло и откинулся на спинку кресла.

– В смысле?

– Спутанность сознания, расстройство личности, проблемы с памятью, пляшущее настроение – он чуть ли не прямым текстом говорит нам про Калинина.

– А теперь послушай меня, после чего возьми-ка выходной, да езжай домой. Мы уже проверили – Калинин не знаком с Фадеевым, Фадеев не может знать Калинина. Утечки информации внутри “Белой Ночи” не было – это мы тоже уже выяснили по своим каналам. Не обижайся, тебя тоже проверяли. Намекать на Калинина Фадеев тебе никак не мог, а ты просто заработался. Вспомни сам – он тебя поддел за то, что ты о нем сделал запись. Ну и решил подыграть твоей фантазии.

– Я не фантазирую, – мысленная поза победителя опустила руки: – Ночь не спал – перебирал информацию…

– …и за эту ночь тебе выходной. Езжай отдыхать, а то уволю.

– Геннадий Илларионович, утром Фадеев мне дал информацию, которая может вскрыть уязвимость безопасности всей тюрьмы, – попытка выбросить последний козырь показала, что мы играем не в карты, а в шахматы. И мне поставили мат.

– Антон, если через полчаса ты еще будешь на территории тюрьмы, уйдешь с вещами. Ты хорошо поработал, молодец. А теперь встал и вышел.