Мужчина, увидев меня, широко улыбнулся. Он не отвесил замечаний в адрес моего отсутствия. Однако что-то было в глубине его глаз. Что-то, от чего мне хотелось отыскать сотню оправданий случившимся на крыше событиям, которые Семен и не видел.

Вечеринка продолжала набирать обороты, а я больше не выходила на танцпол, помня о том, насколько он хорошо просматривался с крыши. Мне почему-то казалось, что Мэт все еще сидит там и следит за бандой, точно зоркий сокол.

Сотни раз пыталась ускользнуть в свою комнату, но парни словно чувствовали мое настроение, отвлекали разговорами, вопросами, угощали вкусными блюдами, знакомили с гостями.

Фуллер, наконец, соизволил появиться на собственной вечеринке. К нему тут же слетелись девушки, которые только и ждали его появления.

Мне вдруг стало душно, стоило увидеть широкую ладонь, застывшую на женских бедрах, едва прикрытых короткими шортами.

Взглянула на свои брюки, в которых было удобно ходить, бегать, двигаться в любое время дня и ночи. Кажется, у меня никогда не было в гардеробе такого вот короткого безобразия, как у раскрепощенных девиц.

На миг обуяла зависть. У меня ведь тоже фигура не самая плохая. А короткие шорты вполне сносно смотрелись бы и на моей попе.

А потом я отбросила эту мысль. Да и на здоровье! Пусть лапает своих баб пачками, лишь бы меня больше не трогал!

Настроение скатилось к минусовой отметке, и даже весельчаки-парни не могли вернуть прежний настрой. Еще и Гоша куда-то вдруг исчез.

Нашла Феликса, осторожно поинтересовалась, как его самочувствие и, сославшись на головную боль, тихо исчезла.

Я смертельно устала от этой вечеринки. Хотелось тишины и покоя.

Обошла здание. Побродила немного по территории, приводя мысли в порядок. А потом, опустив голову, медленно двинулась в сторону крыла, где располагались наши с братом спальни. Бродила в темноте на автопилоте, а когда поняла, что едва ни уперлась лбом в стену, осознала, где именно нахожусь.

Каким-то странным и непостижимым образом я пришла в совершенно противоположное крыло. И стояла прямо перед дверью, за которой находились личные покои Фуллера. И дверь была приоткрыта.

Нет, мне не было любопытно. Ни капли. Даже чуточку.

Просто вдруг там воры. Или кто-то решил обыскать дом Фуллера, пока все заняты весельем и сытной едой.

И я перешагнула порог, который зареклась перешагивать.

Дверь за моей спиной захлопнулась с тихим щелчком, ключа у меня не было. И я поняла, что выход один — через гараж. Но чтобы пройти сквозь него, нужно пересечь весь дом Фуллера.

И я двинулась вперед. Комнаты, погруженные в темноту, звенели тишиной. Но вдруг слуха коснулись едва слышные звуки. А потом они становились все громче.

В первое мгновение я до конца не понимала, а потом все встало на свои места, стоило мне увидеть те самые короткие женские шорты, кучкой лежавшие в коридоре на полу, прямо возле двери, ведущей в хозяйскую спальню.

Все мое тело скрутила странная боль. Пусть этот мужчина никогда и не был моим. Но все равно, сердце давило тисками, мешая дышать. А слезы заволокли взор.

Всхлипнула и выскочила в первую попавшуюся дверь.

Мне хотелось спрятаться и навсегда забыть, что я была здесь. Вычеркнуть из памяти образы, приносящие боль и разочарование.

Гараж встретил меня какофонией звуков, словно кто-то намеренно громко колотил по барабанной установке.

Вытерла слезы рукой. И тут же застыла в удивлении.

Фуллер сидел спиной ко мне. Его торс был обнажен, капельки воды стекали с волос, пробегали по плечам и спине, словно мужчина только что вылил ведро воды на свою голову.

А я оперлась спиной в дверь. И не могла сделать шага назад. Ведь был шанс убежать и остаться незамеченной, пока мужчина сидел спиной и был погружен в свой собственный мир. Но нет, я стояла, словно мои ноги вросли в пол.

Фуллер вновь начал играть, отбивая ритм. А в глубине моей души стремительно зарождался тугой, яркий комок обжигающего тепла, словно кто-то плеснул кипятка в кружку, согревая озябшие пальцы зимним днем.

Я жадно следила за каждым движением рук, шеи, спины. Смотрела, как напрягаются накаченные мышцы, перекатываются под смуглой кожей. И ничего не могла с собой поделать. Жадно хватала каждое мгновение и мысленно молила о большем. Молила о том, чтобы он никогда не прекращал играть.

Не знаю, как долго я простояла вот так, вжимаясь всем телом в дверь, впечатывая затылок в твердую преграду и следя за игрой музыканта.