Развернувшись на каблуках, Аня снова понеслась в коридор, начала копошиться в пакетах, бурча что-то под нос, а Корней подошел к одному из табуретов, опустился на него спиной к столу, лицом к коридору и двери в ее комнату, наблюдая за тем, как усердно она разыскивает…

И наверняка ведь, если окажется, что забыла — расстроится до невозможности. Посчитает праздник испорченным, а себя неспособной исполнить обещанное… И не докажешь потом, что это была просто глупая пустая шутка…

Но, благо, находит. Выравнивается и несет небольшую коробку с таким видом, будто там по меньшей мере сокровище…

Смотрит на нее и иногда на Корнея своими блестящими счастливыми глазами, а стоило бы под ноги… Но об этом мужчина не говорит…

Ждет, пока подойдет достаточно близко, вздергивает бровь, когда вроде бы уже и остановилась… И пора бы вручить что ли… А она просто стоит, держит коробку перед грудью, смотрит на него и улыбается…

— Можно я свечу зажгу? — спрашивает с опаской, шепотом… Будто боится получить ответ. А может и действительно боится.

— Зачем? — Корней задает ответный вопрос, переводит голову из стороны в сторону, никуда не спеша.

— В кафе желание забыла загадать…

— Уже новый день, Аня. Подозреваю, может не сработать. Придется целый год ждать.

И вроде бы зачем вредничать? Хочет — пусть задувает. Но Корнею по-прежнему ее любовь к чудесам — поперек горла.

— Но я все равно хочу попробовать…

А ей чудеса — важнее любого здравого смысла.

И пусть он не горит энтузиазмом, но Аня кивает сама себе, ставит коробку на угол стола, открывает ее, переводит взгляд мельком на мужчину, который вжался в столишницу достаточно сильно, чтобы чувствовать ее давление позвонками и ребрами.

— Он вкусный, не думайте… Даже вам понравится. Надеюсь…

Девушка произносит, немного отступает…

Совсем по-хозяйски направляется к кухонным шкафчикам, открывает верхние, привстает на носочки, не подозревая, на каких частях тела при этом то и дело задерживается мужской взгляд… Каким-то чудом находит зажигалку… Кладет ее рядом с тортом, потом снова несется в коридор, оттуда возвращается с набором свечей — как в детстве — тонких и цветных по спирали…

И вроде бы самое время Корнею отказаться участвовать в этом фарсе под названием «детский сад, штаны на лямках», но он продолжает сидеть и наблюдать, как девочка исполняет…

Сначала вставляет свечу, потом зажигает ее… Смотрит на Корнея… Думает о чем-то своем, загадывает судя по всему… И даже воздуха набирает столько, что задуть можно не меньше пятидесяти свечей… Но «сдувается», потому что Высоцкий портит всю малину…

— С Днем рождения, Аня.

Произносит, глядя в ответ без хоть какой-то улыбки, достает из кармана маленькую бархатную коробочку, кладет рядом с тем самым тортом…

— Я не могу… — И девочка, даже не открыв, тут же пугается, накрывает футляр ладонью и толкает к мужчине, при этом умудряясь сделать пятящийся шаг и замотать кудрявой головой… С чуть перекошенным бантом на цветастом платке. — Вы уже и так… Куда еще? Я так не могу. Вы ничего не должны были… А столько… Я не могу. Простите. Не могу просто…

Одергивает руку от футляра, будто он способен обжечь кожу, прижимает кулак к груди, продолжает мотать головой…

— Я уже купил, Аня. Возвращать не стану. Посмотри хотя бы.

Аня колебалась долго — не меньше минуты. Продолжала держать правой рукой левую, будто та могла в обход желания хозяйки потянуться за подарком. На Высоцкого по-прежнему не смотрела… На футляр и торт — да.

— Ну зачем вы? — и спрашивала тоже будто у них. — Я же не шучу. Это ужасно… Ужасно неудобно. Гитара эта. Вечер… У меня никогда такого праздника не было. Я ехала в такси… И думала, что расплачусь… — только теперь стрельнула на мужчину, улыбнулась… А в глазах новый блеск. Будто расплачется вот сейчас. Но держится. — А поблагодарить мне нечем. Я вам ничего не могу дать, чтобы… Хоть немного… Вот так…

— Я не просил мне что-то давать. Принимать научись для начала. В жизни понадобится.

— Не хочу только принимать. Это нечестно.

— Ну ты же мне торт привезла…

Корней кивнул в сторону практически забытой сладости, воск свечи на котором потихоньку плавился, скатываясь по бокам увесистыми каплями, усмехнулся…

— Равный обмен… Ничего не скажешь…

Аня ответила, на пару секунд опуская взгляд… Корней готов был к тому, что все же откажется. Это было бы вполне в ее стиле. И вполне ему понятно. Он и сам не хотел быть никому обязанным. Сам предпочитал «равный обмен». Но в случае с этой девочкой все его предпочтения и правила начинали лагать. Как и он сам, кажется.

А стоило Ане позволить себе потянуться все же за чехлом, непроизвольно кивнул, как бы одобряя.

Она открыла, несколько секунд просто смотрела, потом улыбнулась, подняла взгляд.

— Очень красиво, спасибо.

В коробке лежал аккуратный гарнитур, состоящий из сережек и подвести на витой цепочке. Ничего шокирующего. Ничего бросающегося в глаза. Белое золото, черная эмаль. Довольно популярный сейчас клевер. И сомнений в том, что он выбрал сам, у Ани не остается… Потому что его вкус ощущается… И это отзывается любимой сладкой болью в моментально судорожно сократившемся желудке.