Но материнством всё не ограничивалось, и вся любовь, которую способна вырабатывать женщина, не могла навсегда быть посвящена исключительно сыну. И дело не в том, что Женя была эгоисткой, хоть и определённо себя любила, уважала и баловала, а в том, что оказывается, помимо способности привязываться и доверять людям, она смогла сохранить веру в лучшее. Женя не просто умудрилась влюбиться в мужчину, чётко видя все его недостатки и представляя трудности, с которыми придётся столкнуться, связавшись с ним, но и вместо страха и логичного предчувствия проблем и разочарований, она ощущала умиротворённость.

Окончательно свои чувства Евгения осознала во время вчерашнего званого обеда. За столом, сидя между сыном и Русланом, она прониклась правильностью момента.

Когда на её левую ладонь, которую Женя расположила на краю своего стула, опустилась рука Руслана, она переплела их пальцы, зная, что долго касание не продлится, ведь он правша, и конечность вскоре ему понадобится. Но вместо того, чтобы сжать на прощание её пальцы и продолжить трапезу, мужчина перенёс её ладонь на своё бедро, и накрыл её уже левой рукой. Начни он передвигать её руку выше, Женя бы обязательно разозлилась, ведь обед с её сыном и его матерью не та ситуация, где можно побыть игривыми. Или будь на его месте кто-то, кто ощущает себя в этой компании лишним и нуждается в поддержке, она бы приписала этот жест к попытке почувствовать себя уверенней. Но это сделал самоуверенный хозяин квартиры, которому точно не нужно хвататься за чью-то руку, чтобы побороть стеснение. В исполнении Руслана это простое действие было показателем нежной привязанности.

И теперь уже рисуя в голове картинки общего будущего с этим мужчиной, Женя не могла так легко отказаться от него только из-за детского страха Гриши перестать быть единственным и самым любимым.

Конечно, если Руслан позволит себе пренебрежение к её сыну или каким-то образом специально заденет его чувства, то независимо от того, как хорошо им вместе, всё закончится. Ребёнка Женя рожала в сознательном возрасте, понимая, что даже если её чадо поразит всех своей разумностью и самостоятельностью, первые восемнадцать лет их жизни будут накрепко связанны, и все важные решения, после которых последуют изменения, должны приниматься с оглядкой на ребёнка и его благополучие.

«Если рожу второго, нужно будет сделать так, чтобы каждый считал себя моим любимчиком, а то скооперируются против меня, и придётся либо во всём им уступать, либо быть категоричной и злой мамой».

День прошёл в домашних делах, которые Женя взвалила на себя, решив не использовать уборку, как повод обзавестись ещё одним ребёнком. Уж слишком мелочно и глупо будет заставлять Гришу убирать всю квартиру, подбадривая его тем, что был бы у него братик или сестрёнка, они бы разделили обязанности, и уборка прошла быстрее и легче.

Но вопрос о беременности всё же вновь был поднят. К вечеру Гришка захандрил, отказался идти вместе выгуливать Тоньку и объявил, что у него болит голова и ему нужно полежать. От таблетки он отказался, а лежать пожелал на Жениной кровати.

Вернувшись, Женя застала сына в том же положении — он лежал на спине, разглядывая потолок.

– Может, выключим свет, чтобы глазки отдохнули? — предложила озабоченная его состоянием мать.

— А вдруг усну? Ещё девяти нет, а я же не маленький, чтобы рано ложиться.

— Тебе почитать что-нибудь? Или какао попьём и поболтаем?

— Поболтаем, — согласился мальчик, поднимаясь. — И будем пить чай с лимоном. Как взрослые люди.

Слова о взрослых людях Женя приняла как сигнал, что речь зайдёт о чем-то серьёзном, поэтому она не удивилась, когда Гриша, громко отхлебнув горячего чая и скривившись, отставил кружку и сказал:

— Дети это не игрушка. У нас нет места для кота или ещё одной собаки, куда мы ребёнка приведём, когда он больше не сможет жить у тебя в животе?

Женя восхитилась сыном. Когда-то она сама говорила ему то же самое, только вместо детей были животные, и теперь этот мелкий хитрюга обернул это против неё!

— В моём животе никто не живёт, — начала с самого главного она.

— Ты уверена? Животы растут не сразу.

— Уверена.

— А если появится, с кем он будет спать? — озвучил второй беспокоящий его вопрос Гриша. — В твоей кровати будет дядя Руслан, остаётся мой диван.

— Руслан слишком большой, он не может у нас жить. Но мы можем переехать к нему, в его квартире места больше.

— Я не могу переехать, здесь моя одежда, вещи, машинки. А Тоню куда? В дом к бабушке и деду?

— Руслан хочет жить с нами со всеми и Тонькой тоже.

— Общается он только с тобой. Зачем ему я?

— Мы замечательные, особенно ты. Каждый бы хотел жить с нами, вот и Руслан хочет.

— А у него никого нет?

— Есть. Ты же общался с его мамой, — напомнила Женя, не понимая, что сын имеет в виду.

— Папа живёт с Софьей, но у него есть я и ты.

— У дяди Руслана никого нет. Руки и ноги у него слишком длинные и животных нет, кому он такой нужен?