— Опять вы иронизируете?

— С точки зрения обдуманной концепции сие выражение соответствует парадоксальности твоей мозговой продукции, так что да, я вновь говорю с иронией.

— Интересно, есть ли хоть один человек в вашей жизни, при котором вы не применяете сарказм? — неосознанно двигаю рукой и задеваю плечо Довлатова. Благо, он ничего не комментирует.

— Да. Ты удивишься, но их даже двое: отец и Дениска.

— А кто такой Денис? — любопытствую, с интересом разворачиваясь полукорпусом.

— Племянник. Кстати, это он нашёл твои трусы. — от усмехающегося выражения преподавателя мой рот удивлённо открывается, а брови ползут вверх.

— Что?! Какие?

— Те, которые ты мне подарила.

— Так они же ваши, а не мои.

— Ну ты же мне их презентовала, следовательно, по сути, они когда-то были твоими. Давай опустим эти формальности и просто признаем, что у нас много общего. — Довлатов задорно подмигивает.

— Например, трусы?

— Бинго. — его улыбка перерастает в короткий смех. — А ты быстро вникаешь.

— Это и не удивительно. Значит, ваш племянник видел Сквидварда? — стыдливо зажмуриваю глаза и стискиваю зубы.

— Ага, даже успел поиграть с ним. — с весельем произносит мужчина, и я кладу ладони на свои горящие щёки. Мне хочется провалиться сквозь землю, а ему, видите ли, смешно.

— Как же стыдно…

— Да нет, Денису было радостно.

— Я не про него, а про себя.

— Всё нормально, не забивай себе голову такими пустякам, а то шкала нервозности станет выше нормы, и что потом делать будешь? — он прикасается указательным пальцем к кончику моего носа, когда мы вновь останавливаемся на светофоре.

— Мне травки помогут. — пожимаю плечами, не задумываясь о двусмысленности сказанного предложения.

— О, так ты у нас шалунишка со стажем? Баловаться любишь?

— Да, разве что ромашкой и мятой. Вкусный напиток из них получается.

— Тьфу, а я уже нафантазировал себе. — хмыкает Довлатов и качает головой.

— Не хорошего же вы представления обо мне.

— Наоброт, ты возвысилась в моих пленительных глазах. — загорается зелёный, и лектор возвращается к дороге.

— Какой же вы всё-таки скромнешенький.

— Чего греха таить, подлинную вещь изрекаешь. Тебе, кстати, удобно сидится? Ремень безопасности не жмёт твою душу?

Как? Вот как у этого человека получается быть таким прямолинейным? Невольно закатываю глаза, силясь не прыснуть от данных выражений.

— Сидится удовлетворительно. Нет, не жмёт. Здесь даже пахнет приятно. У меня раньше в туалете такой освежитель воздуха был. Точнее, ароматизатор.

— Похвально. Значит, у тебя есть вкус на такие вещи. — преподаватель хмыкает.

— Правильнее сказать «нюх».

— Нет, правильнее сказать: «Если ты не прекратишь со мной спорить, можешь ожидать непредсказуемых последствий». — он легонько хлопает рукой по моим коленям. — Пререкаться с тобой мне нравится, конечно, но давай оставим это на потом. Расскажи мне что-нибудь о себе.

Усиленно думаю в течение нескольких секунд, борясь с сомнениями, а затем медленно начинаю говорить. Рассказываю о самых нелепых и смешных моментах из своей жизни, активно жестикулируя и улыбаясь сродни ненормальной. Оказывается, таких историй у меня слишком много. Дмитрий Константинович не перебивает, молча слушает и тихо смеётся с некоторых ситуаций, продолжая следить за дорогой.

Так происходит ровно до тех пор, пока мы не въезжаем в Северное.

Я сразу же затихаю и принимаю серьёзное выражение лица. С Довлатовым я и забыла о том, что скоро мне придётся увидеть «отчима». К горлу подкатывает давящий комок волнения и неприязни, желудок сводит нервными спазмами.

— Всё хорошо? — мужчина хмурится и кидает выжидающий взгляд, в котором теплятся искорки переживания и обеспокоенности.

— Почти. — неоднозначно отвечаю, пытаясь не смотреть в его серые глаза. Как бы хотелось рассказать ему всё, выговориться, но я не могу.

— И куда же подевалась вечно болтающая и позитивная Саша, м? — Довлатов заворачивает к моему дому и останавливается возле ворот.

Продолжаю молчать, как партизан. Не думала, что приезд домой будет так негативно влиять на меня.

— Мы уже пять минут здесь стоим, а ты не выходишь из машины и не говоришь ни слова. Что происходит? — лектор обхватывает ладонью мой подбородок, заставляя повернуться к нему и посмотреть в настороженное лицо. В его голосе нет ни иронии, ни сарказма, ни злости.