— Вот на мостах и оставляют, — выпалила девушка и покраснела под пристальным взглядом отца.

— Ты-то откуда знаешь, красота моя? — мягко поинтересовался Предейн. Мист знала этот тон — обычно именно им хитрых студентов подговаривали рассказать секреты внеклассных похождений, и этот тон очень быстро превращался в шипение змеи, стоило получить нужную информацию, которая зачастую содержала факты нарушения правил и норм Университетского бытия.

— Дак, дядь, — она подняла на мужчину смущенный взгляд. — Говорят, заколдован молодой лэр, а вовсе не призрак и не мертвец. А кто его расколдует, на той он и женится.

— И вы, девоньки, за ним, что ли, бегаете? — так же мягко спросил Предейн, под столом явно прихватывая своего брата за полу одежды, чтоб не вскочил.

— А чем плохо, вдруг это я его расколдую? — ляпнула девушка, и тут ее отец не выдержал, взревел как ранненый зверь, вскакивая.

— А тем, что ль не понимаешь, что он убить может!

— Он не убивает никого! Здесь не убивает, — храбро ответила девушка. — На нашу сторону он ходит, как домой.

— А в наш дом он как домой еще не ходит? — возмутился Ларек. — С ума, посходили, что ль, девки-дуры! Ладно еще, когда всякие профессорши за призраками бегают, а вы?

— Да не призрак он! — девушка тоже вскочила на ноги и притопнула ногой. — Вайра говорила, руки у него плотные…ой, тятя, тятя, ты что делаешь?..

Брат Предейна, добравшись до дочери, ухватил ее поперек тела, закинул на плечо и поволок куда-то, видимо, воспитывать.

Мист невозмутимо продолжила жевать, проглотила и только потом подытожила.

— Итак, на этой стороне бродит заколдованный принц, которого юные девы пытаются расколдовать и еще и кормят, а на другой стороне реки он превращается в жестокого убийцу и держит всех в страхе, мешая по вечерам выходить из дома. И ловить его надо у реки.

— Как-то так, — задумчиво подтвердил Торрен, печально подперев рукой подбородок. — Может он правда живой, только заколдованный?

— Не слишком на это надейся, — посоветовала Мист. — Значит, как стемнеет, идем тоже на охоту за принцами.

— Надеешься, это ты его того, расколдуешь? — хмыкнул Предейн.

— Нет, надеюсь, что Рах, — спокойно ответила Мист. — Спасибо за ужин, и за помощь спасибо, — она поднялась и поклонилась и хозяйке, и Предейну, и пошла к своему временному обиталищу. Племянница Предейна появилась через несколько минут, лохматая, красная, злая, растрепанная, потирающая сквозь юбки зад. Она обиженно зыркнула на Мист, и со стоном опустилась на свою кровать животом вниз.

— Осерчал отец? — спросила Мист осторожно.

— Ох и осерчал, — вздохнула та. — А за что? Ну, ходили мы с девчатами в ночи на мост…Ну, носили для него еду. Что, кому-то вред причиняли? Нет же. Даже на другую сторону не ходили, а на этой он добрый.

— Добрый?

— Ну, скорее, равнодушный. Вайра даже его потрогала, когда он еду брал. Вайра храбрая у нас.

— А вы не подумали, что он мог и сменить настроение? — вкрадчиво сказала Мист. — Он мог не по реке разделение проводить, а, например, где под определенным наклоном лунный свет падает, или что еще такое.

— Да разве, — пробубнила девушка и снова потерла зад сквозь ткань. — Ох, и всыпал мне тятя! Как я завтра в цех-то пойду?

Мист потерла запястье в задумчивости, потом все таки достала из кармана валяющейся на лежанке куртки один из пузырьков и сказала:

— Поскольку пострадала ты из-за нас, косвенно, я тебя сейчас вылечу, но ты уж отца не расстраивай, делай вид, что тебе больно.

— Правда, вылечишь? — девушка подняла от кровати лохматую голову. — У вас в университете так умеют? Дядя сказал, ты профессорша.

— Вот, потому и умею, — важно ответила Мист, встряхивая Силу в ванной.

— А я тогда тебе скажу, к какому мосту идти, и как его подманить, — пообещала та, поднимаясь на локтях. — Коли не обманешь.

— По рукам, — согласилась Мист, радуясь, что информация была добыта такой скромной ценой — всего-то одна поротая задница.

— И ты веришь, что мы вот так вот запросто подманим Виля на…сласти, — совсем не убежденно повторил в пятый или шестой раз Торрен, осторожно выглядывая из-за каменного парапета со статуей крылатого Вестника, за которым они все втроем притаились. — Он даже не любил сладкое.

— Не важно, что он любил при жизни, — отмахнулась Мист, даже шепотом умудряясь сохранять раздраженный и самоуверенный тон. — Важно, что сейчас он, вероятно, является органическим конструктом, управляемым извне, и поэтому из еды его интересует то, что дает больше всего энергии. А это — сладкое. В конце-концов, любовь большей части людей к сладкому сложилась эволюционно, именно потому, что сладкое обычно более энергоемко, дает больше энергии. Поэтому все дети- сладкоежки, им надо получать много сил от уменьшенных порций еды, больше урвать, чтобы вырасти. А девочки это приняли за такую милую черту, мол, юный лэр — сладкоежка, и даже наложенное на него проклятье ничего с этим сделать не может.