У входа висели бусы и колокольчики, и когда мы вошли внутрь, послышалась какофония звуков, создаваемая ударами стекла о металл. Внутри находился огромный очаг, густой дым которого заполнил всё помещение. Сквозь дымку я смогла разглядеть два железных котла, висевших над пламенем, в которых кипела какая-то жидкость. За очагом находился огромный деревянный навес, такой высокий, что под ним можно было пройти в полный рост. К нему была прислонена хлипкая лесенка. Под ним находились ряды полок с бессчетным количеством какой-то утвари: металлические котелки, лежавшие на боку, стеклянные банки с отбитыми краями, переплетающиеся золотые трубки, уходившие в небо, сосуды с цветной жидкостью, закрытые пробками.

Откуда-то сверху из темноты навеса раздался грохот, напугавший нас обеих. К краю навеса переместился оранжевый огонек, и вскоре я смогла разглядеть угловатого человека, который держал свечу в одной руке и лист пергамента в другой. Он перегнулся через край.

— Чего вы хотите?

— Нам нужна помощь. Моя сестра, она…

Человек отложил бумаги и с неожиданной ловкостью спустился по лестнице со свечой в руке.

— Сможете заплатить? — резко спросил он, оказавшись на земле.

— Да, у меня есть…

— Идем.

Мы проследовали за ним до невысокого серебряного стола, который стоял на плетеном ковре. Он поставил на него свечу и, скрипя и постанывая, медленно согнул своё тело и сел на ковер.

Он был маленьким человеком, не намного больше меня. На нём были надеты длинные белые одежды, которые казались слишком большими для него. Когда мы сели, он склонил к нам своё лицо. Его глаза почти полностью были белыми: коричневая радужка его глаз была тонкой, точно бумага или паутина, и тянулась до центра его зрачков, которые, к моему удивлению, оказались ярко-белого цвета. Те части его лица, что не были закрыты шарфом, были испещрены глубокими морщинами и складками тонкой, стареющей кожи. Никакое масло не смогло бы сгладить черты его лица, на котором даже не было бороды, что было необычно для мужчины. Вместо этого на его щеках и челюсти были вытатуированы маленькие астральные символы. Он сидел молча, уставившись на нас. Он что был слепой?

— Кто вы? — спросил он грубо.

— Меня зовут Эмель. А это моя сестра, Рахима.

— Значит дочери Короля? — он загоготал и почесал у себя в паху. — Какие вы смелые. Похоже вы, и правда, в отчаянии.

Наши имена не хранились в секрете, но мало кто из деревенских жителей знал имена многочисленных детей Короля так хорошо, чтобы сразу же узнать их.

— Да, сир. И думаю, вы понимаете, что мы были бы вам благодарны за ваше молчание.

— Не надо говорить со мной об умении хранить секреты, девочка. Зачем вы здесь? — резко спросил он.

Я съёжилась и убрала платок с лица. Я жестом указала на свою сестру.

— Мы думаем, что у неё внутри ребенок.

— Ложись.

Рахима нехотя легла на ковер, повернув ко мне взволнованное лицо. Лекарь вытянул руки вперед, чтобы найти её. Он склонился над ней, и его одежды сползли вниз, обнажив костлявую грудь. Он тщательно ощупал её тело, словно направляя себя, после чего нашел подол её абайи и, не подумав о благопристойности, небрежно задрал его наверх, обнажив её живот. Ее яркие панталоны сверкнули в темном помещении. И если бы кто-то зашёл сюда в этот момент, её одежда тут же выдала бы в ней принцессу. Я переместилась и села так, чтобы стать препятствием между дверью и своей сестрой.

Не останавливаясь, лекарь с силой прижимал свои костлявые пальцы, похожие на когти, к ее коже, после чего понимающе хрюкнул, закончил свои действия и сказал:

— Может быть. Ещё очень рано. Если её чрево примет тоник, она ненадолго заболеет и ребенка не станет. Если её чрево не примет тоник, тогда… Как будете платить?

Он медленно сел.

Я выдохнула и сгорбилась, беспокоясь о возможных последствиях, о которых он умолчал. Рахима поднялась и спешно поправила одежды, чтобы прикрыть себя. Она повернулась ко мне и сказала:

— У меня нет выбора, я должна.

Я кивнула и сказала лекарю:

— У меня есть соль.

Лекарь сдвинулся и посмотрел прямо на меня своими бесцветными глазами. После чего медленно переместился и сел передо мной. Выставив вперед руки, он стал изучать меня кончиками пальцев. Рукава его одежды опустились до локтей, и я удивилась, увидев, что ещё больше черных татуировок покрывали его руки: фазы луны, солнце с толстыми лучами, стебли с листьями, которые опоясывали его руки и исчезали в складках ткани.

— Небезопасно носить с собой соль, дитя мое. Это валюта Короля. Интересно, где ты её достала?

Я молча уставилась на него, не зная, ожидал ли он получить от меня ответ. Намек, который слышался в его словах, заставил меня занервничать. Он хотел сказать, что я её украла?

Незрячие глаза лекаря медленно прошлись по моему лицу. Наконец его взгляд опустился на мою грудь, ненадолго задержавшись там. После этого лекарь встал и застонал, распрямляя спину. Взяв свою свечку, он переместился к полкам и начал щупать руками свои вещи, доставая различные пузырьки с жидкостями. Выбрав нужные ему сосуды, он перелил необходимое количество жидкости в серебряный бокал.