— Если ты не против, я бы хотела повидать одного друга, пока мы здесь. Я давно его не видела. Это ненадолго.

Она приподняла брови, когда я упомянула мужчину, но согласилась. Мы изменили направление и пошли в сторону рынка.

— Как думаешь, что дал тебе лекарь? — спросила Рахима.

— Кто знает. Это предназначено врагу?

— Может Нассар в ближайшее время захочет пить?

— Има, тише!

Это она явно позаимствовала от Тави.

— «Эта любовь сродни глотку яда», — повторила она словно прилежная ученица. — Интересно, что это значит? Ты влюблена? Надеюсь, что нет. Звучит ужасно.

Она продолжила разгадывать смысл этой фразы, пока мы шли. С каждым шагом её настроение становилось всё лучше.

Полоски света всё ещё были виды в ночном небе. Мы отсутствовали недолго. Дорога к шатру лекаря заняла гораздо больше времени, чем сам визит.

Рынок сиял вечерними огнями: лавки подсвечивались небольшими факелами на входе, и по всем улицам базара были расставлены свечи. Мы шли по тихим дорожкам, и Рахима издавала возгласы удивления на каждом повороте.

— Чудесно! — воскликнула она, увидев, как смеются и поют три музыканта.

Отблески огня отражались у неё в глазах.

— Подожди здесь.

Я оставила её у большой лавки со специями. Запахи трав, цветов и орехов напомнили мне о дворцовой кухне. Рахима, проходившая мимо рядов бочек и корзин, расставленных небольшими рядами, рассеянно кивнула.

Я перешла через улицу, заполненную людьми, и нашла Фироза, сидящего под своим обычным шатром.

Он резко прижал меня к себе, выдернув из толпы покупателей. Эти объятия отличались от объятий Саалима. Так касались друг друга члены семьи.

— Я тоже рада тебя видеть, — я отпрянула, с теплотой посмотрев на своего друга.

— Каждый раз, когда происходит что-нибудь ужасное, я перестаю тебя видеть. Я уже два раза боялся, что ты мертва!

Я в негодовании скрестила руки на груди.

— Я пыталась увидеться с тобой несколько дней назад, но тебя здесь не было.

— Когда? — спросил он.

Я сказала ему, и на его озадаченном лице отразилось понимание.

— Ах, да.

— Где ты был?

— В тот день я очень быстро распродал весь товар, — поспешно ответил он.

Это казалось нереальным, учитывая, как тихо было теперь в поселении, но я не стала спорить. Я рассказала про Рафаля, и о том, что он поведал про алтамаруков. А Фироз начал делиться со мной тем, что он слышал, но я прервала его.

— Я не могу остаться. Меня ждет сестра. Я просто хотела повидаться с тобой, удостовериться, что у тебя всё в порядке, и сообщить о том, что у меня тоже всё хорошо.

— Твоя сестра здесь? Почему ты не привела её и не познакомила со мной?

Он вытянул шею и начал разглядывать людей на улице.

— Я смог бы добавить ещё одну неуловимую ахиру в список своих знакомых, — проговорил он и подмигнул мне.

— Эйкаб, помоги мне.

Он отмахнулся от меня.

— Иди и приведи её сюда.

Вскоре мы все вместе сидели в его шатре. Рахима держала в ладонях чашку с кокосовым соком, который успокоил её расстроенный желудок.

— Не могу поверить, что это происходит. Сначала стражники, теперь вот тюрьма, — он указал на деревню у себя за спиной. — Я не слышал, чтобы кто-то из ахир заболел или умер, поэтому я не знал, что и думать, когда ты перестала приходить. Где ты была?

Не сводя глаз с Рахимы, которая сидела в передней части лавки и смотрела на проходящих людей, я рассказала ему, что произошло с Саброй. Про наказание плетью и тюремное заключение. Его лицо помрачнело, он схватил меня за руки и крепко их сжал.

— Ты как раз пропустила пожар в тюрьме, — сказал он.

— Что ещё за пожар? — спросила я.

Рахима повернулась к нам и опустила взгляд на наши руки. Я отпрянула. Мне не нужно было, чтобы среди сестёр распространялись слухи о том, что у меня, в самом деле, был мужчина.

— Это было ужасно. Жители вон той части деревни переживали, что потеряют свои дома… они разбирали свои шатры, спасаясь от огня.

Пожары были редкостью в деревне, но если и случались, они целиком уничтожали целые кварталы нашего поселения. Дерево и шерсть животных прекрасно подходили для огненного пиршества.

Он продолжил:

— Языки пламени лизали стены и становились всё больше с каждой поглощённой ими вещью. Огонь уничтожил всю тюрьму. Я слышал грохот в ночи, и видел пепел и дым, вздымающиеся над оранжевым заревом.