Шрифт:
— Отец! — Первым не выдержал Филипп.
— Хорошо-хорошо, молчу, — как-то совсем не по-королевски выдал Его Величество. — А третью причину, любознательный племянник, вы все узнаете в скором времени. Эшли, прошу.
Отец подал мне руку и мы направились к выходу. Профессор следовал за нами. Гости бросали мимолётные взгляды в нашу сторону, но пристально рассматривать не решались.
— Куда мы идём? — Поинтересовалась у короля, как только мы оказались за пределами шумного зала.
— Это сюрприз. Очень приятный сюрприз.
С этими словами Его Величество раскрыл передо мною дверь, приглашая зайти внутрь. Судя по обстановке, это был рабочий кабинет.
— Доченька моя, — я услышала тихий женский голос.
На огромном кожаном диване сидела миниатюрная женщина со светлыми волосами и она так сильно была похожа на ту, которую я знала лишь по фотографиям. Она смотрела на меня и еле слышно шептала:
— Доченька. Живая.
— Мама? Мамочка!
А дальше всё происходило, как во сне или в замедленной съёмке. Мы долго обнимались, плакали, говорили о чём-то, не понимая ни слова из сказанного. На тот момент было важно лишь одно: мама жива и она со мной.
Раян и Эван стояли в стороне и не решались нарушить воссоединение матери и дочери. Они смотрели на любимых женщин и глаза отважных мужчин подозрительно блестели, грозясь явить миру слёзы, о наличии которых они ранее даже не подозревали.
Эпилог
— Эшли, ты наша спасительница, — потягивая настой из хамедафны, приготовленный мною с утра пораньше, облегчённо выдохнул Лукиан.
Да уж, эту фразу я слышу не в первый, и уверена, что не в последний раз. Так ведь такой и должна быть жизнь адептов? И я снова порадовалась, что отец не знает о моём истинном даре и не мешает жить той жизнью, которую выбрала я сама.
Остальные гулёны, оккупировавшие мою комнатушку, промолчали, но по выражению их лиц было понятно, что парни просто счастливы получить долгожданное облегчение от ужасного похмелья, посетившего их в понедельник утром после двух дней, проведённых неизвестно где.
— Как там Филипп? — Я не могла не поинтересоваться родным братом, веселившимся все выходные в компании моих друзей.
— Да что с ним станет, — кривясь от головной боли, ответил Джос. — Его королевский целитель быстро на ноги поставит. Он же истинный…
Произнеся последние слова, кузен о чём-то задумался и бросив на меня хитрый взгляд, заявил голосом, не терпящим возражений:
— Эшли, чем ты хуже его? Сделай что-нибудь. Башка просто раскалывается…
— Нас ещё такому не учили, — первым отреагировал Майрон, расположившийся на ковре возле моей кровати. — Можем только хуже сделать. Тут необходимо кровь очистить и провести полную…
— Понял, — прервал объяснения друга Джос. — Подождём, пока проверенное средство подействует.
— Эшли, а как ты? И где ты была вчера? — Адам уже пришёл в себя, оторвав голову от подушки и, судя по всему вспомнил, что именно произошло в субботу во время торжественной части празднования дня рождения наследника.
А я, вместо того, чтобы подумать о таких важных событиях в моей жизни, как "воскрешение" мамы и официальное признание дочерью короля, представила в малейших подробностях вечер и ночь, проведённые в объятиях любимого. Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, потому что парни загадочно переглянулись и мои щёки запылали пуще прежнего. И было от чего…
Эван, стоило лишь нам выйти из кабинета Его Величества и пройти несколько шагов, свернул в тёмный коридорчик, где нас никто не смог бы увидеть. Я решила, что он хочет рассказать, почему скрывал свою роль в спасении мамы, но у профессора были другие планы. И, что уж тут скрывать, они мне понравились намного больше, чем разговоры.
— Я так скучал, — нежно прошептал любимый, покрывая жаркими поцелуями шею, плечи, постепенно опускаясь ниже, порождая хорошо знакомые мне мурашки и заставляя кожу гореть.
Сердце билось как сумасшедшее, не позволяя разуму выйти на первое место и поинтересоваться у Эвана, какого бешенного цербера он тягает на руках непонятную девицу, а затем так мило беседует с ней и её отцом. Но глупые вопросы испарились из затуманенного страстью мозга, потому что внутри всё сжималось от нетерпения и предвкушения того, что непременно должно произойти. И неважно, что нас может кто-то увидеть. Важны лишь его прикосновения, его поцелуи и откровенные ласки.
Оторвавшись на миг друг от друга, мы перевели дыхание. В глазах любимого было столько страсти и желания, что я совершенно точно передумала расспрашивать Эвана о дочке главного артефактора.
— Люблю тебя, — прошептал мой профессор, глядя прямо в глаза, в которых отражались те же чувства, что и в глазах мужчины. — Больше ничто и никто не помешает нам быть вместе.
От признания Эвана дышать стало трудно и на глазах заблестели слёзы.
— Эшли, почему ты плачешь?
— От счастья, — прошептала в ответ и сама набросилась на столь желанные губы любимого.