— Дурень, — говорит ласково, как маленькому ребенку. — Быть истинными не значит не работать над собой. Истина проявляется в каждодневном труде. Быть вместе не потому что вас кто-то свел — боги, магия, Стихии, или метель посреди лета. А потому что тебе дышать невозможно без твоей пары. Потому что вам и самый яркий день — бесцветен друг без друга. Даже самая чистая родниковая вода — будто из грязной лужи взята. Самый чистый воздух миазмами отравлен. Да что там! Со временем все приедается, становится обыденным и скучным. А вы оба друг другу праздники устраиваете. Просто так, безо всякого повода. Подарки дарите…. Куда это ты рванулся?

— Подарок хочу…. Саше…. Колье с изумрудами….

— Дурень! Она тебе праздники дарила…. Новогоднюю ночь вспомни. Пусть не только ты там был…. Фигурки из снега во дворе твоего дома, фонтан снежный….. Он, кстати, все еще стоит. Саша его увековечила. С моей помощью, конечно, но ведь для тебя делала-старалась. А ты в благодарность ее чудовищем обозвал. Да еще и изменил едва ли не прилюдно. Ты не дергайся. Я тебя даже в чем-то понимаю, сам грешен. Мы ж мужики, у нас это изначально — семя свое рассеять, чтобы потомков было много, чтобы род не выродился, не угас. Так это процесс управляемый. Голова-то тебе на что дана? Вот и думай. Лично тебе что важнее — всех самок в округе покрыть, и в закат красиво испариться. Или для одной стать опорой и защитой. С одной всю жизнь прожить, детей — не сотню или тысячу, а двух — трех вырастить сильными и здоровыми. Ума дать, на ноги поставить. Себя в потомках продлить. Да чтобы эти потомки тобой гордились. Вот это и есть — истинность пары. По крайней мере — одна ее часть. До остального сам додумаешься, если мозги включишь.

Энгельберт не ответил, только низко склонил голову, завесив лицо спутанными волосами. Понимание еще его не настигло. Слишком уж крепко держатся установки, впитанные едва ли не с молоком — пусть не матери. Его выкормила Илланель, воспитывали гувернеры и королевский двор, в котором мало было истинно любящих людей. В основном — этикет, нормы поведения и прочие способы выживания. Любовь — это для слабых. Выгода, и еще раз выгода — вот Царь и Бог любого общества, и от этого никуда не деться. Либо ты — либо тебя….

— Я понял…. Может быть, не все…. Но…. можно мне в Огненные горы? — медленно сказал Энгельберт. — Когда-то давно нянюшка рассказывала мне легенду о сломанных крыльях…. Вдруг я сумею….

Лорд Стрегойский долго смотрел куда-то внутрь принца — не то ауру его рассматривал, не то мысли считывал. А может, и просто изучал строение эльфийского тела изнутри.

— Что ж, — сказал он. — Попробуй. Один браслет у Саши. Второй — вот он. Держи. Когда — то этот артефакт называли Крыльями. Сказать — почему?

— Нянюшка говорила, что соединялись браслеты фигуркой в виде крыльев, — задумчиво ответил Энгельберт. — Вот здесь и обломок в виде кончика крыла…. Так это их сломал когда-то нетерпеливый юнец?

— Не знаю, о ком ты, — но да. Артефакт был сломан. Сумеешь починить — честь и хвала тебе. А в горы — можно. Только не к Саше. Поверь, она пока не хочет тебя видеть. А вот старый Ргрыж — да. Уж он-то не откажется тебе поведать подлинную историю жизни. И своей, и расы Симбионтов…. Там узнаешь — кто это.

Энгельберт больше не успел ничего ни спросить, ни сказать — могучим порывом ветра его выдуло из серого тумана, чтобы бережно опустить прямо перед мордой громадного старого дракона.

— Здравствуйте, — вежливо склонился в придворном поклоне Энгельберт. — Меня к вам лорд Стрегойский в ученики отправил. Не будете ли вы так любезны поведать мне историю о том, как драконы появились?

Громадный глаз — желто-зеленый, будто слегка выцветший, медленно моргнул. Из громадной ноздри вылетела струйка горячего воздуха, мгновенно согревшая продрогшего принца.

— А чего ж не поведать, — загрохотал в его мозгу раскатистый бас. — Можно и поведать. Пока Сашка Гаю свитки читает — мы с тобой делом займемся. Для начала — сбегай к озеру, ученичок, налови мне рыбешки на ужин. Давненько я ушицы не хлебал. С пряными травками, с перцем и горячительными напитками. Ты как — самогон гномий пить обучен?

Принц только плечами пожал.

— Так чего стоишь? Озеро рядышком — дуй, не стой!

И Энгельберт «дунул». Все равно ему заняться нечем. Будет в учениках у дракона ходить. Глядишь, мудрости какой зачерпнет. Хотя бы с краешку. А там и Саша…. Может быть, хотя бы выслушает его. Уж он постарается в этот раз не сплоховать. Может, и поймет, как это — быть драконом.

Он ходил по берегу небольшого горного озера, пытаясь сообразить — как без магических ухищрений наловить рыбы, когда из рыжих кустов высунул голову золотой дракон.

— А, зятек, — оглядев его с головы до ног, сказал ящер. — Чем занимаешься?

— Думаю — как рыбу ловят, — честно сознался Энгельберт. — Никогда раньше не доводилось….

— Тю, нашел проблему — рассмеялась симпатичная девчонка, сидящая на шее дракона. — Гриш, поможем мальчику?

— А то ж!

Золотой ящер встряхнулся, и из кустов вышел высокий худощавый парень, одетый в такие же странные синие штаны, какие были у Саши в тот зимний вечер. Кажется, она называла их «Джинсы»….