Дабы уничтожить ненавистного врага, Денис осмелился заключить контракт с высшим демоном огня – Огневедом: до этого дня князь не заимствовал его силу. Теперь же он готов был принести в жертву Огневеду лучших воинов, даже собственное тело, лишь бы только повергнуть предателя.

Их битва продолжалась целые сутки: на поле, утонувшем в кровавом месиве, полегло очень много людей. Из них две сотни были воинами князя Волкова, остальные – все лучшие солдаты его брата, большинство из которых погибло не от вражеских сил, а став жертвой, которую Денис преподнёс Огневеду.

Израненный зверь в последний раз взглянул в небеса и упал без сил на затоптанную рожь, – брат пронзил его сердце мечом Чёрного Феникса. Жизнь князя Волкова оборвалась, как только это произошло, звериная туша обратилась человеком, изувеченным до неузнаваемости.

Денис сам едва устоял на ногах, опираясь на отцовский меч; раны, полученные в битве, не были глубокими, причиной его неутешительного состояния был Огневед, спаливший князю лицо и оставивший смертельные ожоги по всему телу.

К Денису Андреевичу подоспели сыновья с подкреплением. К нему вернулся рассудок незадолго до неизбежного конца: он попросил сынов не добивать остаток вражеского войска, позволить им забрать тело лорда и передать семье. Он вручил меч Чёрного Феникса старшему сыну – князю Денисову и рухнул замертво рядом с убитым братом.

* * *

Вторые сутки пустовал патринский престол – вокруг него не утихала буря. Основные наследники Андрея Всеволодовича Тёмного были мертвы, а их сыны – великие князья Волков и Денисов, не вызывали у народа доверия. Первый был ещё несмышлёным отроком и сыном цареубийцы, второй – пылким молодым человеком, озлобившимся на весь мир после гибели отца.

По всей стране словно чума разошлась недобрая молва. Якобы на внуков Чёрного Феникса было наложено проклятие и не люди они вовсе, а демонические сосуды. То были только слухи, никто открыто не посмел даже заикнуться о причастности тёмных сил.

Официальная картина была следующей: старший сын императора задумал государственный переворот, в ходе которого заколол отца. Ни для кого не было секретом, что Владимир Тёмный с юности разводил волков. По версии следствия он натравил свою лютую стаю на людей при попытке взятия дворца. Далее дружины великих князей сошлись в смертельной схватке на кровавом поле в борьбе за трон. Волков был повержен мечом брата, но его люди, жаждая отмщения за смерть господина, подожгли поле боя.

Главный императорский советник напомнил благородным умам Великой Патринии о воле покойного властелина, согласно которой в случае неспособности его сыновей и их потомков занять престол власть переходила князю Светлому. Последняя воля отца была для подданных законом. Совет единогласно поддержал это решение.

В полдень у ворот летнего дворца скопилась многочисленная толпа, солдаты вынудили людей расступиться и пропустить тёмный экипаж. Резвая тройка доставила мрачную карету ко дворцу и остановилась у парадной лестницы – её чинно встречала прислуга.

В экипаже находились двое – удалой чернобровый черноглазый гвардеец и господин в тёмном плаще, чью светлую голову покрывал капюшон. Последнему, великому князю Платону Тимуровичу Светлому, племяннику покойного императора, было тридцать семь лет. Он вертел тонкими длинными пальцами шахматную фигурку из слоновой кости – короля; покачивался вперёд и назад и с широкой улыбкой на тощем бледном лице тихо и невнятно повторял: «Почему из всех он выбрал меня, несчастного?..»

Гвардеец достал серебряную флягу, открыл и, принудив князя пригубить сладкую вязкую жидкость, завинтил крышку и убрал флягу за пазуху.

– Чем ты меня напоил, нечестивец? – простонал Светлый, поморщившись, вспоминая сладко-противный вкус напитка; солдат оставил его вопрос без ответа.

– Вы все будете гореть в аду! – молвил Светлый, уставившись на шахматную фигурку.

– Мы прибыли во дворец, – беспристрастно сказал гвардеец.

– Уже… В этот склеп! – отозвался Платон Тимурович, зажав в потном кулаке короля из слоновой кости.

Слуги и сопровождающий хотели помочь князю покинуть карету, но в него точно бес вселился – он принялся отбиваться, издавая душераздирающие вопли:

– Никуда я с вами не пойду! Оставьте меня, изуверы!

– Ваше высочество, не гневайтесь! – сказал прислужник – статный мужчина в летах. – Вы – надежда Великой Патринии!

– Ах ты, безродный! Вздумал потешаться надо мной! – бледное лицо Платона налилось кровью, он стал весь взмыленный; князь окровавил прислужнику лицо. – Здесь обитают змеи и черви… Не хочу, чтобы этот дьявольский венок впивался в мою плоть! Пусть ваш светлейший сам… – он не закончил – резко закололо в груди, будто незримая сила сжала его сердце.

Князь Светлый побледнел, голова сделалась тяжёлой, руки перестали слушаться – шахматная фигурка выскользнула из ослабевшей ладони, ноги покосились – он едва не упал, но слуги придержали его.

– Я всё сделаю… – простонал Платон дрожащим голосом, – пощадите, молю…

Приступ отпустил, но Платону Тимуровичу понадобились носилки, чтобы подняться во дворец. Князя Светлого, словно растение, внесли на стуле-носилках в просторный мрачный зал. С того дня, как Чёрный Феникс лишил его отца головы, а мать и остальных детей приказал сжечь живьём вместе с родовым поместьем, Платона держали, словно узника, в неприступной крепости. Ему сохранили жизнь, поскольку благородный повелитель пощадил юродивого трёхлетнего мальчика.