Изабель отчаянно пыталась вникать в суть разговора, а не прислушиваться к кружащему голову приливу крови под собственной кожей.

– Кто-то избил вас из-за того моего объятия? Это…

– Я не стою таких неприятностей в качестве друга, Тибби, – прошептал Салливан, звук ее уменьшительного имени интимно повис в воздухе между ними. – У вас есть друзья. Друзья, которые не принесут вам проблем. И у меня тоже есть друзья. Я здесь не ради дружбы.

Если ее сердце забьется еще чаще, то Изабель упадет в обморок.

– Нет, вы здесь потому, что я шантажирую вас.

Он покачал головой, притянув ее еще немного ближе.

– Я здесь, потому что хочу вас. Хочу ваших прикосновений, вашего тела. Вот за что я готов терпеть трепку.

О Боже.

– Салливан, я хочу…

– Перед тем, как вы закончите фразу, подумайте, что с вами сделали слухи, возникшие из-за невинного объятия. И если вы хотите сказать, что хотите быть моим другом… – Его голос дрогнул, когда он произносил эти слова. – Если вы хотите, чтобы мы были друзьями, то учтите, что друзья не делают вот этого.

Салливан накрыл ее рот своим. Крепко и безжалостно, крадя ее дыхание и силу из ее костей. О, как бы ей хотелось проникнуть в него, пробраться внутрь него и никогда не выбираться оттуда – до тех пор, пока она не узнает его до конца. Ее блуждающий язык почувствовал соленый вкус; его кровь, вероятно, с раны на подбородке.

Девушка застонала, схватила его за плечи, за затылок, запустила руки в его разметавшиеся волосы. Его вкус возбуждал ее так, что невозможно описать словами. Это самое интимное ощущение, которое Изабель когда-либо чувствовала. И он хотел большего. Большего, когда даже это могло уничтожить ее.

Его рука все еще держала вырез ее платья, когда Салливан внезапно оттолкнул ее прочь.

– Обдумайте все это перед тем, как ответите мне, – грубо проговорил он, отпуская ее, чтобы вытереть рот тыльной стороной руки. – Обдумайте все те разрушительные последствия, которые я причиню вашей репутации и вашему будущему, все угрозы для вашего сердца, потому что мы с вами оба знаем, что это приведет нас только к гибели.

Отодвинув Изабель еще на шаг, он повел Зефир вперед.

– И когда вы все это обдумаете, – продолжил он тем же пылким, едва контролируемым тоном, – если вы стремитесь к осуждению света, то тогда я встречусь с вами в этой конюшне сегодня в полночь. А если у вас есть хоть какой-то здравый смысл, то мы встретимся утром, когда я приеду тренировать вашу кобылу.

– Но…

– Но прямо сейчас, если я снова посмотрю на вас, то это станет катастрофой для нас обоих. Так что ступайте в дом, Изабель, где вы будете в безопасности.

Она хотела поспорить, запротестовать, что ему не позволено отдавать ей приказы. Это ей следовало указывать ему, что делать. Изабель наблюдала за тем, как он покидает конюшню, отдышалась и подождала, пока румянец сойдет с ее щек.

Салливан был прав; ей нужно было очень тщательно обдумать, чего она хочет. И поэтому Изабель подобрала юбки и помчалась обратно в дом. Однако в одном моменте он все равно оказался неправ. Знание того, что он находится на улице, возле дома, не давало ей возможности ощущать себя в безопасности.

Глава 16

Изабель щелчком открыла крышку карманных часов, которые она позаимствовала у Дугласа. То есть, если или когда он обнаружит их пропажу, то она заявит, что позаимствовала их.

Десять минут до полуночи. Салливан выбрал отличный вечер для своего ультиматума: завтра рано утром в Парламенте состоится заседание, так что сегодня вечером не было запланировано никаких развлечений до поздней ночи. Сейчас в доме стояла тишина, и, настолько девушка знала, все отправились спать.

Изабель надела ночную рубашку, но только потому, что Пенни находилась в ее комнате, чтобы помочь ей раздеться перед сном. У горничной появились бы подозрения, если бы девушка объявила, что намеревается спать в платье. Она даже задула свечу в изголовье кровати, опять-таки как предосторожность на тот случай, если какой-нибудь лакей на пути к себе в жилое помещение, увидит, что она не спит.

В то же самое время, Изабель не забралась под одеяло своей очень удобной постели. В действительности, она все еще сидела за туалетным столиком, где могла каждые две минуты сверяться с часами Дугласа, пока полночь подкрадывалась все ближе. И один факт становится все яснее: Салливан Уоринг знал ее лучше, чем она ожидала.

С того момента, как Изабель начала отдавать ему приказы, он, вероятно, догадался, что у нее на уме не только месть или шантаж. Салливан поцеловал ее первым, но с тех пор она пользовалась каждой возможностью, чтобы поцеловать его – или снова позволить ему поцеловать ее. И да, единственное завершением станет гибель ее репутации. В то же самое время, этот шаг казался самым вероятным и логичным в ее… взрослении, в том, на что открылись ее глаза с того момента, как они встретились.

Девушка снова сверилась с карманными часами. Шесть минут. Если бы он примирился со своим отцом и семьей Салливанов, то тогда связь между ними могла бы стать, по меньшей мере, возможной. В действительности, Салливан забирается через окно в дома аристократов и получает пулю в попытке вернуть несколько картин, которые даже не сможет никому показать, что, по всей вероятности, приведет его к смерти. И если кто-то увидит их вместе, то Изабель останется пожалеть, что она не умерла.