Стиснув зубы, Уоринг наклонился к Зефир, чтобы затянуть подпругу на дамском седле. Сосредоточься, приказал он себе. Если он не позволит себе больше прикасаться к Тибби, то тогда ему нужно как можно быстрее покончить с работой на нее. Потому что с какими бы трудностями и опасностями он не сталкивался во время войны, он не был уверен, что сумеет встречаться с Изабель, зная, что никогда больше не сможет прикоснуться к ней.

Салливан выпрямился.

– Эй Делвин, – позвал он, глядя на помощника конюха, – сколько ты весишь, девять стоунов[15]?

– Да, после еды, мистер Уоринг.

Немного тяжеловат, но мальчик намного ближе по весу к Изабель, чем он сам.

– Иди сюда. Ты когда-нибудь ездил в дамском седле?

Мальчик покраснел, когда остальные работники во дворе разразились смехом.

– Нет, сэр.

– Что ж, сегодня тебе придется это испробовать. Ты нервничаешь?

Нахмурившись, мальчик подошел вместе с ним к подставке для посадки на лошадь.

– Да, сэр.

– Хорошо. Леди Изабель тоже будет нервничать.

Салливан уже привязывал на спину Зефир мешки с песком и мукой, приделав к их концам развевающиеся ленты – он смог придумать только это, чтобы приучить кобылу нести на себе всадника. Теперь им нужно сделать попытку на самом деле посадить кого-нибудь на нее, и ничто на свете не могло заставить Уоринга подвергнуть этому риску Тибби и ее хрупкую, только что обретенную уверенность в себе.

Фиппс приблизился, чтобы помочь, и пока Салливан говорил Зефир успокаивающие слова, Делвин каким-то образом сумел грациозно устроиться в дамском седле. Кобыла попятилась на несколько шагов, но Салливан шагал вместе с ней, позволяя лошади избавиться от нервозности и приободряя ее. Наконец ее уши снова дернулись вперед, и он с облегчением выдохнул.

– Хорошая девочка, – проговорил Уоринг, поглаживая ее по шее. – Делвин, возьми поводья, но не направлять ее. Сначала это буду делать я.

– Да, сэр.

Они кружили по двору вперед и назад, Салливан постепенно позволял Делвину начинать управлять кобылой, когда та привыкала как к всаднику на своей спине, так и к тому, что он направляет ее движения. Даже на его собственный критический взгляд, Зефир делала потрясающие успехи.

Наконец Салливан отвязал повод и отошел в сторону. С одной стороны, он ощущал себя как гордый отец, который наблюдает, как его отпрыск делает первые шаги. С другой стороны, если и днем урок пройдет хотя бы наполовину так же хорошо, то Изабель сможет сесть верхом на Зефир уже завтра. А тогда, на следующий день, с ним будет покончено. С ними будет покончено. И он отправится домой, вернется к своей работе, и, вероятно, никогда больше не увидит ее.

И как бы сильно эта мысль не беспокоила его, Салливан понимал, что оставить ее будет самым лучшим, самым мудрым решением. И если есть какая-то другая возможность, то он понятия не имел, в чем она заключается – хотя готов был заплатить немало денег, чтобы узнать о ней.

Глава 20

– Если ты собираешься сказать мне что-то ужасное, то я хочу, чтобы ты просто выложила это. – Изабель стиснула свою чайную чашку, уставившись на красновато-коричневую жидкость, чтобы ей не приходилось смотреть в серьезное, задумчивое лицо матери.

– Почему ты думаешь, что я собираюсь сказать тебе что-то ужасное?

– Потому что ты заметила, что нам нужно поговорить, а теперь ты не произнесла ни слова на протяжении почти двадцати минут.

– Ну, хорошо. Мы поговорим. – Маркиза громко вздохнула. – По крайней мере, посмотри на меня, – продолжила она. – Ты свернулась в кресле, словно напуганный котенок.

– Вовсе нет. – Она только собиралась с силами. Изабель выпрямилась, наконец-то встретившись глазами с взглядом матери. Тревога, которую она увидела в ее глазах, не особенно приободрила девушку. В свою очередь вздохнув, она решила, что, может быть, ей удастся исправить ситуацию прежде, чем произойдет что-то неприятное. – Ты видела, что Зефир теперь ходит под седлом? Можешь представить, что я смогу ездить на ней верхом через несколько дней?

– Нет, не могу. Это на самом деле удивительно. – Ее мать улыбнулась. – И для тебя намного больше, чем для Зефир. Не могу выразить, как я горжусь твоей смелостью.

Есть и другие вещи, которыми она гордилась бы намного меньше.

– Спасибо. Салливан – замечательный наставник.

– Салливан, – повторила леди Дэршир. – Ты называешь мистера Уоринга по имени?

– Мы стали друзьями, – уклончиво ответила Изабель. Если ее матушка получит хоть малейшее представление о том, насколько близки они стали с Салливаном, то она закончит этот разговор и запрет дочь в комнате.

– Как он обращается к тебе?

Теперь ей нужно решить: сможет ли она уклониться от ответа или готова откровенно солгать? О том, чтобы сказать правду, не может быть и речи.

– На что ты намекаешь? – довольствовалась вопросом девушка.

– Я слышала сплетни, Изабель. Не притворяйся.

– Так ты веришь Элоизе? Ради всего святого, мама. Она видела, как я поблагодарила Салливана за то, что он помог мне в первый раз проехать верхом на лошади. Я улыбнулась ему. Может быть, я даже обняла его. Я не помню. – По крайней мере, эта часть довольно близка к правде.