На людей Виноградов производил двоякое впечатление: по виду разночинец, в Архангельске он ходил в костюме, при галстуке и шляпе, всегда в круглых, как у студента, очках. У него были слегка оттопыренные уши и пухлые губы, никакого намека на мужественность. На Двине он переоделся в длинную солдатскую шинель без знаков различия. Но каждый красноармеец, включая самые буйные головы из числа матросов-балтийцев знал, кто это такой, и боялся.

За неброской внешностью у Виноградова скрывался яростный характер идейного противника самодержавия и буржуазного строя, революционера, готового за идею идти на любые жертвы, не щадя и себя самого.

Еще мальчишкой он принял участие в событиях революции 1905 года, потом вступил в социал-демократическую партию большевиков, проникся ненавистью к самодержавию. Когда пришло время служить в армии, Павлин пустился в бега, поэтому попал в солдаты только в 1913 году, когда его призыв уже закончил свою военную службу.

Виноградов категорически не желал служить отечеству, отказался присягать царю и в итоге попал в дисциплинарный батальон. Там он занимался антиправительственной агитацией, оказался под судом и был приговорен к восьми годам тюрьмы. Сначала Павлин Федорович Виноградов, так написано на обложке его уголовного дела, находился в полутемных казематах Петропавловской крепости, затем был отправлен в Сибирь. Февральская революция освободила его из застенков. На память о годах заточения осталось плохое зрение и необходимость всегда носить очки.

Прошедший «тюремные университеты» Виноградов знал, как заставить людей подчиняться приказу и, оказавшись в роли командира Двинского фронта, сразу же принялся железной рукой наводить порядок среди подчиненных, всеми силами старясь поднять боевой дух и дисциплину.

Он сумел организовать дело так, что в кратчайшие сроки разрозненные отряды революционной гвардии и моряков-балтийцев не только превратились в сдерживающую силу, но и перешли в наступление. Отряды Виноградова встали на пути союзников и заставили их отказаться от планов захвата Котласа осенью 1918 года.

Вскоре к красным подошло подкрепление, и район боевых действий между Двинским Березником, деревнями в нижнем течении Ваги и местностью Тулгас, превратился в важный Двинской или, как его называли белые, Речной фронт.

– Товарищ Павлин, как это вы все успеваете: и восстание кулацкое подавили, и оборону по Двине организовали? – Спросил Виноградова один из представителей Архангельского исполкома, почти в полном составе сбежавшего в Котлас.

– Я безумно устал, – вдруг сказал ему «железный Павлин», протирая очки, – я не сплю уже две недели, крайне измотан, но замены нет, и я должен сдержать удар белых. Советская власть в опасности, и я не могу иначе, не имею права.

– Да, да, – согласились присутствующие, – положение тяжелое.

В течение нескольких дней Виноградов вооружал суда и уже 10 августа силами трех кораблей появился в районе Двинского Березника. Оставленный им в устье Ваги отряд не оказал сопротивления, и Березник 8 августа без боя был занят отрядом французов и русских белогвардейцев. Однако дальше белым продвинуться не удалось. Пароход «Заря» с экипажем из 12 человек был отправлен в разведку, обстрелян красными, получил повреждения и вынужденно выбросился на берег. Экипаж покинул судно и отправился назад в Березник, сообщив, что впереди красные войска, которые оказывают серьезное сопротивление.

В первые же дни солдаты из отрядов Виноградова устроили на Двине и в низовьях Ваги настоящий террор: палили по всем, у кого видели оружие. В деревне Шидрово они убили священника, которого командир заподозрил в симпатиях к белым. С каждым днем, хмелея от вседозволенности, он вел себя все более жестоко и развязно.

Крестьяне боялись власть, которую представлял Виноградов, и тщедушный на вид очкарик в грязной шинели чувствовал себя вершителем судеб. Он был счастлив, поскольку видел, что дело революции зависит в том числе и от его действий, поэтому вел себя решительно и часто безрассудно.

Несомненно, у него был талант организатора и пропагандиста. Но рядом не было никого, кто бы мог обуздать пьянеющего от крови бывшего рабочего. Борьба за благо народа прямо на глазах превращалась в борьбу с самим народом. Он думал о том, что эти темные, угрюмые двинские крестьяне есть враги советской власти, и тех, кто не подчинится, надо уничтожать. Уклад крестьянской жизни, религиозность, почитания традиций он отрицал, считая это дикостью и пережитками прошлого.

«Все, кто не верит в революцию и не поддерживает ее, – говорил Виноградов, – должны быть подвергнуты самой жестокой расправе. Крестьянская среда по сути своей мелкобуржуазна, а, значит, классово чужда рабочим. На смену всем этим хозяйчикам-единоличникам должны прийти сельские пролетарии, которые понимают нужды рабочего класса, только тогда деревня заживет по-новому».

В ночь с 10 на 11 августа Виноградов с группой моряков на пароходах «Могучий» и «Богатырь» под покровом темноты скрытно, остановив машины, подошел к Двинскому Березнику. Белые их не ждали. У пристани были пришвартованы корабли союзников. Горели судовые огни, лучше мишени не придумать. Павлин дал приказ открыть огонь.

На вооружении у него кроме пулеметов были скорострельные малокалиберные пушки Маклина, попросту «макленки». По берегу ударили из всех стволов. В пламени загоревшегося строения Виноградов ясно увидел, что на пристани паника.