— Вам наверное очень тяжело об этом говорить, — отозвался наконец-то Гарри. — Августа иногда слишком увлекается, особенно, если ей что-то кажется подозрительным.

— И что именно? — поинтересовался Ратковски.

— Очень многое, — вздохнула я. — Если вы не против, я могу всё подробно изложить, а выводы сделаете сами.

— Мне уже интересно, — согласился Эдвард. — Вы смогли меня удивить и заинтересовать, а то в последние годы я совершенно потерял интерес к жизни.

Я демонстративно достала записную книжку из сумочки, чтобы ничего не упустить и начала свой рассказ, заметив, как Динат подошёл немного ближе к нашей беседке, не упуская при этом из виду подопечных. Не удивлюсь, если он с помощью магии подслушает то, о чём я буду говорить. Было бы неплохо! Не придётся ещё раз всё пересказывать напарнику, тем более, что рядом с ним я начинаю думать совсем о другом.

— Когда я с вашими внуками шла к летнему домику, заметила огромный ильм. Мне показалось подозрительным, что кто-то решил посадить это дерево рядом с жильём.

— Что в этом странного? — не понял граф, который видимо совершенно не разбирался в растениях.

— У ильма очень мощная корневая система, которая способна распространиться на много метров во все стороны и даже навредить зданиям. Вы заметили, что летний домик слегка накренился и фундамент треснул в нескольких местах? Ещё несколько лет и корни ильма разрушат строение. Хорошо, что ваш дом находится дальше…

— Не замечал. Я в последнее время почти не обращаю внимание на такое, — задумчиво произнёс Эдвард.

— Витор мог не знать, что этот вид деревьев нельзя выращивать рядом с жильём, — предположил Гарри.

— Согласна. Но о том, что ильм ни в коем случае не подходит в качестве растения, посаженного в память о пропавшей девушке, он не мог ни знать. По словам Эдварда, Ангелика и Витор изучали старинные поверья и уж точно читали, что ильм способен вытягивать женскую жизненную энергию.

На лицах мужчин проскользнуло недоумение, особенно озадаченным выглядел пожилой граф.

— Что-то ещё? — спросил Гарри.

— Дерево было посажено десять лет назад. Я права?

— Да, — коротко подтвердил Ратковски.

— Предположим, что саженец при посадке был около пятидесяти сантиметров. За год он может вырасти на сантиметров сорок, не более. Таким образом, через десять лет дерево должно быть не выше пяти метров, а ваш ильм уже достиг двадцати. И ствол у него слишком толстый для дерева такого возраста. Понимаете меня?

— Не совсем, — признался Эдвард.

— Я консультировалась с самым лучшим профессором в этой области и он объяснил, что таким огромным ильм мог вырасти лишь в одном случае — он питался жизненной и магической силой, которую вытягивал из одарённого мага. Вернее магини, потому что ильм питается женской энергией.

— Что вы хотите этим сказать? — не выдержал граф.

— Августа совершенно права, — поддержал меня Гарри. — Возможно, вы читали или слышали о том, что более пятисот лет назад, в годы правления Людвига Жестокого, обычные люди без магии были так сильно озлоблены, что принялись убивать одарённых. Людвиг сам был сильным магом и считал, что люди без дара должны стать рабами.

— Об этом нам рассказывали на истории, — вспомнила я лекции нашего ректора.

— Так вот, чтобы трупы магов было не так просто обнаружить, их закапывали под ильмами и осинами, которые вытягивали оставшуюся после смерти энергию и ни один самый сильный маг не мог почувствовать, где похоронены погибшие. Под ильмами прятали женщин, а под осинами — мужчин.

— Значит, под ильмом кого-то похоронили? — еле слышно произнёс граф. — И это может быть моя дочь?

— Мы этого не знаем, — честно призналась я несчастному отцу, который, несмотря на его прежние слова, все ещё надеялся отыскать свою пропавшую дочь.

— Вы думаете, что Ангелику убил Витор?

— Мы не можем вам этого точно сказать. Чтобы обвинить кого-то в убийстве, необходимы доказательства, — снова заговорил Гарри. — Пока не найдено тело, нельзя утверждать, что девушку убили.

— Витор не мог этого сделать, — уверенно произнёс Эдвард. — Он любил Ангелику.

— Любил? — переспросил Уилсон, глядя прямо в глаза графа.

— Как сестру, конечно, — рассердился Ратковски. — Если, кто и виновен в смерти моей дочери, то это Левон Вивьери. У него нашли брошь Ангелики, которую она никогда не снимала.

— Поэтому в похищении обвинили Вивьери? — поинтересовалась я, потому что действительно не знала причину, по которой Левона десять лет назад обвинили в преступлении.

— Не только, — уже спокойней заговорил Эдвард. — Ангелика и Левон встречались уже год, но я узнал об их отношениях лишь незадолго до исчезновения дочери. Витор убеждал меня, что Вивьери не подходит Ангелике.

— Почему? Левон ведь из старинного аристократического рода, — удивилась я.

— Я ему тоже так говорил, но Витор рассказывал о Левоне кое-что такое, о чём мне бы не хотелось говорить в вашем присутствии, — ответил граф, глядя на меня. — И к тому же, он утверждал, что молодые часто ссорились в последнее время.