— Интересно… А между городами и деревнями вы путешествуете на лошадях?

— Да, конечно. Любой уважающий себя эльрин имеет хотя бы одну лошадь — именно для перемещений между небольшими пунктами. Хотя, бывают случаи, когда всадники отказываются от поездов и кораблей, отдавая предпочтение конным путешествиям. Я нахожу это весьма безрассудным и бессмысленным занятием, но не мне судить их.

— Значит, у меня тоже может быть лошадь…

— Нет. Ты ведь человек, из совсем другого мира и, как я уже говорил, если пробудешь здесь дольше положенного… — Айва издал смешок. — За распространение этой информации меня могут обезглавить. Так что я промолчу. Но существо из иного мира не может завести себе питомца, даже если он был найден полуживым на обочине дороги. Таковы порядки.

— Порядки меняются.

— Они изменятся, только если ты останешься здесь по истечении трёх месяцев. Но это невозможно.

— Почему ты так думаешь? Я вот возьму — и останусь! — Артур радостно осклабился и выпрямился, демонстрируя свою непреклонность и убеждённость в собственных словах. Даже болезнь не сумела сразить его боевой дух, а желание прожить жизнь в этом чудном месте лишь подкрепляло детскую страсть, делая её всё более и более слепой и немой для каких-либо встречных аргументов.

— Я не позволю тебе остаться, Артур. Если ты не уйдёшь по своей воле, мне придётся вести тебя против неё. Но я не горю стремлением испортить наши хорошие отношения так быстро.

— Да, Артур. Если ты останешься — произойдёт что-то нехорошее. Мы не можем сказать тебе, что это, но так оно и есть! — Киама придвинулась к разогревшемуся юноше и посмотрела на него самым умилительным взглядом, какой когда-либо проглядывался сквозь очи живого существа. — Лучше уйди в конце инглии и возвращайся в следующем году! Мы будем ждать тебя и ни за что не забудем!

— Но как же… Я… Я не хочу уходить отсюда! Если вы говорите про какую-то опасность — я не боюсь её. В том мире я нужен только своей маме и подруге, наверное, тоже. А здесь!.. Здесь у меня столько возможностей! Я могу стать, кем пожелаю, и это сбудется! Взаправду!..

— У тебя та же реакция, что и у других пришельцев. Это пройдёт. Я надеюсь, что очень скоро ты смиришься с правдой жизни и согласишься вернуться сюда через год. Но если твоя зависимость от нового мира не закончится, ты можешь попасть в серьёзные неприятности. Тебя объявят в розыск, за тобой будут следить все местные и чужеземные охотники, а жить ты будешь в нищете и голоде… какое-то время.

— Я справлюсь и с голодом, и с нищетой, и с охотой! Если вы останетесь со мной…

— Нет. Тогда нас тоже объявят в розыск. В отличие от тебя, нам бежать некуда. А помощь беглецам расценивается на уровне предательства родины! Если ты действительно заботишься о нас, то послушаешься.

— Ладно… Тогда я уйду от вас и буду скитаться один!

— Артур!.. — Киама не выдержала и ударила юношу кулаком в живот. Он тут же скрючился, издав характерный звук, и схватился за болящее место. — Думай, когда говоришь! Ты не выживешь в одиночку!

— Я везде выживу… — Артур, пусть и изнывал от медленно растворявшейся боли, продолжал стоять на своём. Его компаньонов это довело до одновременного тяжёлого вздоха.

— Без минимальных знаний по травологии и обращению с оружием тебе грозит смерть. Ты или отравишься чем-нибудь, или попадёшь под удар. Альмандин — это ведь не золото, и здесь не разгуляешься…

— Но я…

— Хватит аргументов. Ты вернёшься в Йеру. Ты — человек, как и твои многочисленные сородичи, и должен жить с ними. Если я услышу от тебя ещё хоть слово поперёк — всю оставшуюся дорогу ты будешь идти с кляпом во рту, — Айва грозно сверкнул глазами, оранжевеющими под светом огня, и повернулся к подруге. — А ты даже не думай о побеге, сестра. Это закончится плохо, и ты знаешь об этом! — После этих слов Киама заметно расстроилась. Она глянула на Артура ещё раз и прилегла на сухую траву. Из-за дождливой погоды её клонило в сон.

Они сидели у гаснущего костра, слушая, как шумит сильный дождь, и боялись обмолвиться хоть словом. Артур выглядел подобно капризному ребёнку, которому сказали твёрдое «нет»: его щёки надулись, нижняя губа выпятилась вперёд, а брови съехали на переносицу, создавая вид сурового воина, видавшего жизнь. Глубокие синие глаза уставились на сидящего напротив мужчину, что так упорно игнорировал эту грубость. Когда же терпение иссякло, Айва достал из небольшой тёмной сумочки металлическую цепочку, на которой висел амулет с головой непонятного зверя, отдалённо похожего то ли на кота, то ли на змею. Он спрятал эту реликвию в сомкнутые руки, оставив на виду лишь отблеск цепочки, закрыл глаза и начал шептать какие-то слова. Его лицо в этот момент сделалось умиротворённым и нежным, лишив его и призрачного напоминания о недавнем раздражении. И до того странным и любопытным это показалось Артуру, что он поторопился узнать, что это такое и почему это способно успокоить. Но Айва хранил молчание. Он был нем, пока не закончил своеобразную молитву, после чего спрятал амулет обратно, на его законное место, и открыл обновлённые авгитовые глаза.

— Это моя литания к Ививу. Его энергия успокаивает меня в час нужды. Иначе я могу не сдержаться…

— От чего?

— От убийства. Или от насилия. Или от чего-то ещё. Это… плата за мои тёмные деяния. Я гордо несу это бремя, ведь знаю, что сам виноват в его существовании… Можно сказать, я не способен контролировать свои эмоции. А если я не контролирую их, они контролируют мою историю. И столько страниц покрылось кровью…

— Тебе нужно ходить на курсы контроля гнева, раз ты настолько неудержим.