Чистившие оружие сначала ошалело смотрели на него, затем увидели и нечто другое — вылетевшую из-за верхушек деревьев стремительную тень, издающую низкий гул, со светящимся на днище овалом двигателя, с торчащими впереди чёрными жерлами плазменных орудий. Трое или четверо «дембелей», быстрее других сообразив, что происходит, матерясь, резво принялись собирать автоматы, часовой на вышке, предупредив по телефону начальника караула, вскинул оружие вверх и с грохотом выстрелил в воздух. Дымок от сгоревшего пороха на мгновение окутал вышку, но тут же был унесён ветерком. Македонианский боевой флаер «Шторм-17» не стал слишком приближаться к городку, как бы не желая никого провоцировать, хотя «поприветствовал» часового в ответ — одно из орудий полыхнуло ослепительным светом, и раскалённый плазменный шар со свистом понёсся высоко в небо. Первогодки разинули рты, дембеля бессильно опустили автоматы, понимая всю жалкость своего положения. Из караулки выбежал начкар с дежурной сменой, из кирпичного корпуса стали выбегать в дикой спешке поднятые по тревоге заспанные, полуодетые солдаты, застёгиваясь и поправляясь на ходу. В парке послышался рёв двигателей двух танков, приданных батальону, видимо, экипажи тоже успели предупредить. Появился комбат, жутко матерясь и сыпля командами направо и налево. Это сразу привело воинство в намного более бодрый и решительный вид. Флаер завис над ровной площадкой земли неподалеку от границы городка, снизился до полуметра и замер. Из-за леса вылетело ещё штук пять точно таких же боевых машин, затем ещё и ещё… Большинство из них, пройдя над городком, полетели дальше, видимо, на разведку, к первому флаеру присоединились только две.

— Чего им надо? — спросил вслух комбат, стоящий посреди плаца с группой штабных офицеров.

— При таком вооружении превосходство подавляющее, они бы запросто поджарили нас всех. Видимо, дальше будет интереснее, — проговорил начальник штаба.

— Поджарят или не поджарят, у нас есть чем огрызнуться. Замятин, все свои «коробочки» на позиции, танки прикрой зданиями. Проскуров, бойцов рассредоточить. В «коробочки» не сажать! И проследи, чтобы все при деле были.

Офицеры с возгласами «есть!» умчались исполнять распоряжения, а штабная группа осталась. Если бы «потенциальный партнёр» хотел напасть, он бы уже это сделал, не так ли? Значит, планируется что-то другое…

Из-за леса вылетела тройка машин, более громоздких, чем боевые флаеры, они сели позади приземлившихся «исчадий ада». Открылись двери, и на траву «ступила нога завоевателей» — несколько человек в серебристых комбинезонах и кроваво-красных плащах, несколько — в чёрных костюмах «нинзя».

— Алексей Ильич, присмотрись-ка, — комбат обратился к начальнику штаба, — у этих, чёрных, холодняк за спиной что ли?

— Ну да… Рукояти мечей. Что за бред?

— «Нинзя» какие-то, прямо из видака, твою мать.

— Диверсионная группа, может.

Комбат задумчиво пожевал губами.

— Ну да. Может быть. Надо думать, рукопашники, потому в ближней охране. Похоже.

— Огнестрел у них есть, я кобуру чётко вижу у одного. Нет, двоих.

— Оп-ля…

Возглас издал зампотылу, когда из двух других машин появились гигантские силуэты. По четыре из каждой, видимо, больше не помещались. Боевые скафандры или экзоскелеты, высотой в два человеческих роста, в металлических руках — огромных размеров оружие, метра два длиной, напоминающее иностранную, но непонятно чью штурмовую винтовку в футуристическом обвесе. Шлемы были утоплены в верхнюю часть корпуса, и за ними виднелись лица пилотов. Человек такую дуру сам не поднимет, значит, это боевой робот, а внутри — пилот. Гиганты синхронно взяли оружие наизготовку, встали по четверо с каждой стороны процессии, и вся компания направилась к воротам КПП.

— Без команды не стрелять! — крикнул комбат, шестым чувством старого вояки осознавший, что намечаются переговоры.

Впрочем, до этого несложно было дойти, и не имея большого опыта за плечами — если бы прозвучал хоть один выстрел, городок моментально превратился бы в пепел. Комбат направился навстречу процессии, штабные офицеры последовали за ним. Дневальные открыли створки ворот, обычно используемые для техники, неведомые люди вступили на территорию городка и остановились. Вперёд вышел, видимо, главный — на левой стороне груди его красовался широкий значок отличия — четыре золотых переливающихся квадратика в один нижний ряд, расположенный под пустым верхним. Он развёл руки в стороны, повернув их ладонями вверх, показывая, что безоружен. Конечно, гигантские фигуры в экзоскелетах этим похвастаться не могли, но символичность жеста поняли все, вздохнув украдкой с облегчением. Комбат двинулся вперёд, сопровождаемый штабной свитой. Подойдя к группе неизвестных, он по-уставному вытянулся и вскинул руку к фуражке:

— Майор Челобанов, командир 55-го отдельного батальона Внутренних войск Российской Федерации.

Глава группы поднял на уровень груди правую руку со сжатым кулаком:

— Рэм Бугенвиль, регент Империального Союза. Занимаю должность командующего войсками на Поверхности.

— О как, — майору стало не по себе, — у меня нет полномочий для переговоров на таком высоком уровне…

— Это не переговоры. Мы вступаем с вами в ограниченный контакт, декларируем намерения и действуем по своему плану.

— Мы можем вести запись, уведомлять вышестоящих?

— Конечно, всё, что угодно. Вот диктофон, вашего производства, на него запишете мой голос. Можете продублировать стенограммой или конспектированием.

— Я понял. Пройдёмте в комнату?

— Пойдёмте. Меня устроит любое помещение, где есть столы и стулья. Преторианцы возьмут здание под охрану. Прикажите бойцам не препятствовать им. Тяжёлая пехота на территорию вашей части не войдёт, останется снаружи.

Комбат кивнул и развернулся к своим:

— Алексей Ильич, подготовьте комнату отдыха для… переговоров. Два стола и стулья, с десяток. Артамонов, двоих бойцов посыльными к Замятину и Проскурову, одного — на узел связи. Отбой тревоги. Сообщить в штаб дивизии, «монолитом»: «Вступил в контакт по инициативе другой стороны, принимаю заявление, веду запись». Сам проследи, чтобы охране… товарища регента не препятствовали в исполнении служебных обязанностей. Посты не снимать, бойцов не распускать.

Адъютант командира, заодно исполняющий обязанности писаря и вечного дежурного по штабу, лейтенант Артамонов, чётко отдал воинское приветствие, сказал «Есть!» и направился к ближайшим бойцам. Вслед ему круглыми глазами смотрел и комбат, и начальник штаба.