Правда, порой Матвею приходилось примерять на себя не только роль охотника. Периодически он становился жертвой, так как в школьных стенах охотились на него, и эти существа представлялись ему куда страшнее дикого кабана или волка…девчонки. Если повадки животных Желторотов знал, поднахватался от дяди, то поведение сих бестий оставляло у него кучу разных вопросов, ответы на которые, впрочем, он получать совсем не хотел. Расфуфыренные поклонницы его не интересовали. Парня тянуло на хутор к дяде. Там Матвея одолевало главное увлечение и страсть всей жизни – охота. Именно такая романтика приходилась ему по душе: возня с оружием, стрельба по дичи из засидки, облава зверя с гончими. И он бы не променял это абсолютно ни за какие деньги, о чём свидетельствовало довольно ревностное отношение молодого человека к своему статусу охотника. Возможно, именно из-за сего Желторотов воспринимал любую колкость Реджинальда в свой адрес очень резко и не сдерживал язык за зубами, выплёскивая всю обиду в виде грубых и подковыристых реплик.

ЧАВК!

Услышав неприятный звук, Матвей с омерзением уставился себе под ноги и увидел, что вляпался в чью-то пару центнеров ароматного удобрения.

– Фууу, – сморщив нос и зажмурив глаза, протянул Желторотов, после чего поднял ногу из кучи плотных чёрно-оливковых катышков. – Надо ж так…

– Не смертельно, – хохотнул Ткачёв, с улыбкой наблюдающий за топчущимся по помёту племянником. – К тому же примета есть, что к деньгам дело!

Идущий впереди Хант остановился, вернулся к парню и, опустив ружьё дулом в землю, присел на корточки.

– К деньгам вряд ли, но к кабану точно, Гулливер, – заключил Реджинальд, когда, оглядевшись по сторонам, изучил кал животного.

– Кабан в хвойном лесу? – удивился Матвей. – Дубовая роща дальше…

– Видать забрёл, – пожал плечами Игорь.

– Испражнения свежие, тёплые. Он где-то поблизости. Крупная особь, – сказал Хант и ткнул пальцем на припорошённую снегом землю, где были различимы следы секача.

– Чёрт, да он своим рылом перекопал пол леса в поисках еды, – поразился Ткачёв, оценивающе взирая на раскуроченный мёрзлый грунт у сосен.

– Не слабо, да? – с восхищением проговорил Реджинальд и встал.

– Весьма, – согласился Игорь.

– Никто не желает шашлык из свинины? – поинтересовался Хант. – Можно устроить.

– Я бы не отказался, – облизнувшись, загорелся Желторотов.

– Смотри только сам не заделайся мясным блюдом, Желторотик. Вепрю по силам разорвать человека на отдельные лоскуты своими смертоносными клыками, – поведал Реджинальд.

– А мне по силам свалить его с ног раньше, чем он доберётся до нас, – ответил Матвей и, вдохновлённый идеей, предложил. – Поохотимся?

– Подожди, торопыга. Дай отлить, – остановил племянника Ткачёв и, скинув с себя всё снаряжение, отошёл в сторону, за куст можжевельника. – Поохотиться ему вздумалось, – бормотал себе под нос Игорь, расстёгивая ширинку и доставая из штанов свой причиндал. – Кабаны крепкие малые…если прикончишь одним выстрелом, считай герой. И не приведи Господь прочувствовать на себе ярость раненого…

Тут Ткачёв, поливающий почву тёплой жёлтой струёй, резко оборвал свой бубнёж и замер, когда краем глаза заметил на земле что-то странное. Тогда он прекратил мочеиспускание и, затаив дыхание, медленно повернулся. В голубовато-зелёной хвое можжевельника виднелась засыпанная жухлой травой продолговатая кочка, своим контуром отдалённо напоминающая человеческое тело. Позабывший как следует подтянуть штаны охотник сделал несколько шагов в направлении бугорка, над которым настороженно склонился.

– Хей, Гулливер, пора уже закрутить свой вентиль. Куда ты там пропал? – послышался голос Ханта, на чей зов Игорь не отозвался. Он сел на колени, дрожащими руками боязливо разворошил неровность под ветками кустарника и, вздрогнув от ужаса, оцепенел.

– Вот дерьмо… – одними лишь губами произнёс покрывшийся потом Ткачёв, вперившись взглядом в аккуратно уложенный вниз лицом окоченевший человеческий труп с высохшей бледной кожей, натянутой на кости. – Кто это, чёрт возьми? – и охотник, взяв тело за плечо, перевернул его на спину.

Вырисовавшаяся картина повергла Игоря в шок, какого ему ещё никогда не приходилось испытывать. Издавший сдавленное кряхтение великан вытаращил перепуганные глаза, буквально приковав их к усопшему. В разлагающемся мертвяке, покрытом зелёными пятнами, он признал своего друга Альберта, у коего отсутствовала четверть головы. Немногочисленные пучки волос у раны слиплись кровью.

– Я не понимаю…это совсем не то, о чём говорил мне Реджи…ни намёка на повреждения от лап или клыков медведя… – в замешательстве прошептал мужчина и за его спиной кто-то зловеще хмыкнул.

Ткачёв обернулся через плечо и увидел Ханта, уткнувшего свой двенадцатикалиберный бокфлинт в затылок обречённо стоящему на коленях Матвею.

– Ничего личного, Игорь, – помотал головой Реджинальд. – Просто ты забрёл не в те кусты…

12

Нацепивший на свою лохматую голову гарнитуру связи Фома Юдин поёрзал на стуле, затем поправил микрофон и принялся вызывать своего начальника по зашифрованному каналу. Вскоре, после серии непродолжительных гудков, в наушниках раздался властный голос с хрипотцой: