Олеся сразу оценила обстановку.

– Тихо! – крикнула она. – Заткнитесь оба! – она открыла нараспашку дверь, чтобы в юрте стало светло. – Покажи рану! – обратилась она к Кериму.

– Не подходи к нему! – закричала Юлька. – Он придушит тебя, как чуть не задушил меня.

– Замолчи! Мне нужно посмотреть твою рану. Не сиди, ляг на бок, чтобы кровь не шла в живот. Да, рана большая, срочно нужна операция.

– О! Я задушу вас прежде, чем сдохну сам! – кинулся к Олесе Керим.

– Я перережу тебе горло, если ты дотронешься до нее! – подскочила к нему Юлька.

– Если ты хочешь умереть, я не пошевелю и пальцем, умирай. Но если ты хочешь жить, то держись за свою жизнь, а не кидайся на женщин, не мешай мне. Дай сосредоточиться, дай подумать, как тебе помочь. Кто с тобой приехал? Назар Бай здесь?

– Нет, – скрежетал зубами Керим.

– Что здесь происходит? – прибежала на крик Гульнара, а за ней бабка и Фатима.

– Гуля, зови Махмуда, а вы срочно сюда чистые простыни, кипятите воду, давайте все лекарство, которое здесь есть и быстро, быстро, не стойте! – командовала Олеся, не заботясь о том, понимают ее или нет.

Но ее поняли и принесли все, что она просила.

– Шприцы есть, анальгин, пенициллин, новокаин. Вот, что мне нужно, новокаин.

Обработав рану, она прижала к ней чистую марлевую повязку.

– Держи рукой, пока мы тебя будем готовить к операции.

– Ты кто такая? – прорычал Керим. – Ты хочешь меня зарезать?

– Я хочу тебя зашить и не ори, не напрягай живот, кишки вывалятся! – и, повернувшись к женщинам закричала. – Не стойте, вытащите ваши столы, несите их сюда, я не могу нагибаться сильно, мешает живот. Ставьте оба вместе, застилайте простынею. Хорошо! Где Махмуд?

– Гульнара послала за ним, – отозвалась Юлька.

– Долго, долго! – и обратилась снова к Фатиме. – Неси водку, сколько есть, все неси. А ты, бабуль, приготовь кумган с кипяченой водой и мыло. Юль, помоги мне его раздеть.

– И не подумаю! – возмутилась Юлька.

– Юля, сейчас не время сводить счеты, еще не наступило время. Помоги его раздеть и уложить на стол. Фатима, помогай, вот так, прикрой его простынкой. Плохо, что всю ночь пили и ели, кишки полные, и не знаем, что там. Господи, помоги нам! Юлька становись рядом, мой руки, бабуль, сливай на руки.

– Постойте! – подбежала Гульнара. – Вот смотрите!

В руках у нее был металлический стерилизатор. Она открыла его, в нем были шприцы, пинцеты, скальпели, иглы и даже здоровенная круглая иголка. А самое главное в нем были какие-то нитки.

– Откуда у тебя это? – удивилась Олеся.

– Это дядя Мурат принес мне, я просила его.

Олеся взяла стерилизатор, налила в него воды и поставила на камни у костра.

– Прокипятим, а потом для верности еще промоем в спирте. Чему бывать, того не миновать. На этот раз мы его вытащим, другой раз ему не выкрутиться. От судьбы не уйдешь, – сливая воду, тихо говорила Юльке Олеся. – Теперь зальем сюда спирт и снова моем руки. А старуха-то молчит. Фатима, оказывается, не только понимает, но и говорит без акцента. Ты мне будешь помогать. Но не думай падать в обморок! – нервно говорила и говорила Олеся моя руки. Затем остановилась возле низеньких столиков, на которых лежал Керим. – Сейчас сделаем тебе уколы возле твоей раны, чтобы тебе не было больно. Махмуд становись у изголовья, и, если он начнет буянить, усмиришь его. Так терпи, сделаю несколько уколов, вот так, еще один и еще, потом скажешь мне спасибо, а сейчас ни о чем не думай. Можешь говорить с Махмудом, только не дергайся. Тампоны готовы, нитки есть, кумган с водой рядом. Ну, как, чувствуешь тело? Вот и хорошо и Олеся сделала разрез еще сильней.

– Ох! – побледнела Юлька.

– Я тебе сказала, не вздумай падать в обморок. Мне нужно посмотреть, не проткнула ли ты ему кишки. Тампон, еще один. Не вздумай рыгать, тогда точно его не вытянем. Слава Богу, ты проткнула только его брюхо, а кишки целы. Сейчас уберем кровь и будем зашивать. Керим, если хочешь, мы тебе вырежем аппендицит, а вообще- то не стоит. – толи шутила, толи говорила всерьез Олеся. – Вдела нитку, правильно, в кривую иглу. И аккуратно, как на шелковой рубашке, зашьем дырку в животе. Теперь сделаем укол пенициллина, чтобы не было воспаления, и наложим мазь, теперь повязку. Керим, не смей чихать, кашлять, сморкаться. В туалет нужно было сходить до операции, но я боялась, что у тебя дырка в кишках, поэтому боялась, можно ли тебе ставить клизму. Сейчас Фатима поставит тебе клизму, и ты сходишь прямо здесь, на столе, на клеенку, чтобы не дуло живот.

– Послушай, что ты говоришь, женщина? – возмутился Керим. – Как это на столе я буду оправляться? Ты что шутишь со мной?

– Мне не до шуток. У меня руки дрожат, и я еле стою на ногах. А ты если не хочешь, чтобы живот разошелся, пусть Фатима поставит тебе клизму. Но не в нашей комнате. Махмуд, найди две длинные жердины, перенесем столы в его юрту, а то нам негде переодеться. Ты, Керим, прежде чем что-то делать, думай головой. Запомни, если вдруг тебе снова захочется насладиться нашим телом, нож воткнется там, где зашить нельзя.

Все вместе перенесли Керима со столами в его юрту. И Олеся сказала уходя:

– Три дня есть только жидкое и никакого мяса, никакого спиртного. Вставать потихоньку через три дня. Моя миссия окончена. Через три дня можно показаться к врачу, до этого не советую садиться на лошадь.

– Постой, постой! Зачем врачу показываться?

– Чтобы он снял швы, чтобы посмотрел, все ли в порядке.

– А почему ты не хочешь посмотреть и снять швы? – недовольно спросил Керим.

– Потому что я не врач, – улыбнулась Олеся.