Только пристроился под шторкой, где светлее, услышал:

– Владимир Иванович, не помешаю?

Хотел сказать, что помешает, но не стал обижать девушку. Наверняка ей скучно. Промычав что-то, закрыл книжку.

– Володя, – таинственным шепотом заговорила девушка, – а ты кофе не хочешь?

Когда это я отказывался от кофе? Да мне его в последние годы и не предлагали. Я сделал страшные глаза, приложил палец к губам, указывая подбородком на купе, куда ушел Артузов – мол, если будешь орать, придется делиться с главным контрразведчиком. Он ведь, памятливый – не забыл, как угощал меня чаем и сухарями.

– У меня и на Артура Христиановича хватит, – махнула Таня рукой.

– Обойдется, – сурово сказал я. – Спит много, твой Артур Христианович. У нас говорят – спящим нет, и гулящим нет.

Танюха хихикнула, и побежала к себе за всякими причиндалами, нужными для варки кофе. Но возвращаясь, все-таки остановилась у «мужского» купе и внимательно прислушалась.

– Спит, – негромко сказала девушка, принимаясь священнодействовать – зажигать спиртовку, устанавливать на ней медный ковшичек, заменяющий турку.

– Ты где это чудо откопала? – поинтересовался я.

Засыпав в горячую воду драгоценный кофе и, не сводя глаз с ковшика, девушка пояснила:

– Мне же товарищ Смирнов лишний кусок мыла выделил, а еще ребята пару кусков отдали, Александр Петрович половинку от своего отрезал. Мол – тебе нужнее. А я один кусочек взяла, пошла на рынок. Хотела на него что-нибудь из вещей поменять, пообносилась, а тут вижу, какая-то тетка сидит, а перед ней банка с молотым кофе – фунт, не меньше. Спрашиваю – сударыня, на мыло не поменяете? Она так обрадовалась, за мыло схватилась, чуть руку не оторвала. Зато еще три кофейных чашки добавила. Оп…

Татьяна успела вовремя «поймать» закипающий напиток и шапка ароматной пены не успела залить спиртовку.

Были принесены чашечки, а когда я, счастливый по уши, уже предвкушал первый – самый вкусный глоток, из купе появился Артузов.

– Ты же спал? – возмутился я, а Татьяна, хихикнув, принялась распределять драгоценную жидкость по трем чашкам.

– Уснешь тут, если кофе запахло, – проворчал Артур, заграбастав чашку. Как мне показалось, напитка в ней было больше, чем в остальных. Сделав глоток, расплылся от умиления. – Точь-в-точь, как в кофейне на Невском.

Я хотел добавить, что уж никак не хуже, чем в «Пышечной» на Большой Конюшенной, но не мог вспомнить – а существовала ли она до революции, а если и да, то откуда череповецкий семинарист может знать вкус питерского кофе?

– А у меня кусок сахара есть, – неожиданно сообщил Артузов. – Хотите, Татьяна Михайловна?

– Она кофе с сахаром не пьет, – вмешался я.

– Ну да, разве кофе можно пить с сахаром? – подтвердила Таня.

– Вот, раз девушка не будет, мне тащи, – возликовал я, но Артур не замедлил сделать очередную гадость.

– А вам, товарищ Аксенов, как вы иногда любите говорить – хрен от Советской власти, – сурово сказал главный контрразведчик страны. – Слышал я, как вы меня хотели оставить без кофе.

Дочь кавторанга могла бы уже привыкнуть к нашим пикировкам, но порой даже она не могла понять – всерьез мы сцепились или так, в шутку. Но на сей раз Таня сидела, слушала нас и хихикала, а потом вдруг спросила:

– Артур Христианович, а почему товарищу Аксенову нравятся пожилые женщины?

– Татьяна Михайловна, об этом вам лучше спросить у него самого, – невозмутимо отозвался Артузов, слегка усмехаясь в усы, которые он начал недавно отпускать. Видимо, следует моему примеру и хочет выглядеть солиднее.

– И спрошу! – с каким-то вызовом сказала Татьяна.

Артузов, с сожалением посмотрел на пустую турку, поднялся.

– Татьяна Михайловна, ваш кофе великолепен, – церемонно сообщил главный контрразведчик и, ехидно посмотрев на меня, сообщил: – Медики говорят, что кофе начинает действовать через час, а пока оно не начало действовать, пойду досыпать.

И ушел, гад, оставив меня наедине с Татьяной. Я лихорадочно схватился за чашку, надеясь, что там осталось еще чуточку кофе, и это поможет мне скрыть смущение. Чего это вдруг на нее накатило?

Но вместо того, чтобы задавать неудобные вопросы, Татьяна резко поднялась с месте, и скрылась в своем купе. Я же, посидев еще немного, попытался читать, а потом решил последовать примеру Артузова – пойти вздремнуть. Кофе, разумеется, бодрит, но до Минска нужно действительно подремать. Или сделать вид, что спишь, а иначе выйдет Татьяна, и опять начнет задавать мне дурацкие вопросы.

В Минске нас ждали. Музыки и цветов не было, митинга тоже, но как только мы с Артуром вышли из вагона и прошли на перрон, к нам целеустремленно направилось двое мужчин. Первый – в офицерской шинели, второй – в кожаной куртке. Не ошибусь, если в шинели член РВС, а в кожанке – наш брат, чекист.