Натуся морщится, словно от зубной боли.

— Лелик, ты хорошо подумала?

Хорошо ли я подумала? О да. Я устало вздыхаю и прикуриваю сигарету.

— Наташ, невозможно прожить жизнь, не совершив ошибок. Невозможно все предугадать и подстелить соломку там, где ты упадешь через неделю или год. Ведь ты можешь упасть раньше, а можешь вообще не падать, потому что к этому времени научишься летать. Невозможно прожить безгрешную жизнь. Рано или поздно ты вольно или невольно причинишь кому-то вред. Ты терпеть не можешь Володю, которого и в глаза не видела. Я и сама не могу сказать, что обожаю его. Но в нашей жизни нам попадают порой учителя, которые дают информацию, подобную столовому ножу. Таким инструментом можно воспользоваться для приготовления ужина, а можно зарезать человека.

— Ничего себе, инструментик, — недовольно ворчит моя подружка-психологиня.

— Ничего себе, — соглашаюсь я и затягиваюсь. — Знаешь, в чем я уверена по поводу Лизы, да и, прости, тебя тоже? В том, что для вас обеих по большому счету нет разницы, кто или что явился поводом к разрыву или разводу. Потому что этот разрыв и развод все равно состоялся бы. Если в браке нет трещин, он не развалится из-за чьей-то хорошенькой мордашки. И потом, скажи мне, положа руку на сердце, кроме обиды на бывшего мужа, тебе сейчас лучше или хуже, чем с ним?

Наташа пожимает плечами и отворачивается к окну.

— Живя с ним, ты горбатилась на трех работах, нелюбимых при этом. Сейчас ты занимаешься тем, к чему у тебя лежит душа. Без оглядки на его «что скажут люди» и «не смей этого делать». Ты наконец стала сама собой и спишь ночью спокойно, а не выглядываешь его в окошко в ожидании, когда он соизволит вернуться после очередного загула.

— То есть ты еще и благодетельницей себя считаешь?

— Нет, не извращай мои слова. Я просто тот самый нож, понимаешь? Ни плохая, ни хорошая. Просто оказалась в определенном месте в определенное время. По воле случая.

— Прекрасная позиция. Солдаты тоже говорят, что они стреляют, потому что получили приказ! — Наташа прищуривается и раздувает ноздри. Развод — слишком болезненная тема для нее. До сих пор.

— Ты права. Приказа стрелять у меня не было. Поэтому в суде Гаагского трибунала я не буду рассчитывать на снисхождение, — я безмятежно улыбаюсь. — И еще раз тебе повторяю: я не верю в любовь, но при этом верю в карму. Я знаю, что расплата когда-нибудь меня настигнет. Пусть так.

— И что ты будешь делать со своим Данилом?

— Во-первых, он не мой, а как тот дядя Федор из мультика — свой собственный. А во-вторых, ни-че-го.

— Как это ничего?

— А вот так. Я не буду проявлять никакую инициативу. Вот мы первый раз поссорились. И я объективно не чувствую за собой вины в этой ссоре. Я не знала, что он прилетит раньше, он не предупредил, а я никогда и не обещала сидеть дома и преданно ожидать его под дверью. При этом я реально была рада слышать его и пообещала приехать как можно быстрее. Но он психанул и ушел. Поэтому я не буду делать ничего. Вот как будет, так и будет.

— А если он больше не придет и не позвонит?

— Значит, так тому и быть. Значит, мы отработали с ним нашу совместную карму. Значит, пока просто не поняли, для чего нужна была эта встреча. Но поймем. Чуть позже. Может быть.

Я тушу сигарету и допиваю последний глоток кофе.

— Лелик, я тебя не понимаю. Ты какая-то… непоследовательная.

— Ага, — соглашаюсь я. — Непоследовательная, ветреная, стервозная, при этом верящая в карму. Но кто сказал, что я обязана быть другой и соответствовать чьим-то ожиданиям?

И я не вру. Ни Натусе, ни себе.

Что-то переключили в моей голове те желтые розы, желтые розы — символ разлуки, символ, ясно дающий понять, что время гормональной бури закончилось. И мой заклинивший тумблер, отвечающий за равновесие разума и эмоций, которым я дала слишком много воли, вернулся на положенное место. И сейчас я, как мне кажется, могу рассуждать вполне здраво и осмысленно.

А посему…

Я включаю телефон и просматриваю список неотвеченных вызовов и пропущенных смс-сообщений. Взгляд все еще судорожно ищет одно имя, а мозги отмечают его отсутствие.

Как я там сказала Натусе? Ну, значит, так тому и быть.

А теперь пора быть хорошей, аккуратной девочкой. Или, как минимум, вежливой.

— Мистер Уилан, у меня пропущенный звонок от вас. Простите, не могла ответить. Что-то срочное? — Я знаю, что никакой срочности быть не может. Но принимаю правила этой игры. Почему бы и не поиграть теперь?

— Чрезвычайно.

— Вы нашли ошибку в документах? Надо что-то исправить? — Ну-ка, ну-ка, придумай что-нибудь убедительное, большой, серьезный босс.