Этот вопрос вдруг сам вылетел из моего рта. Но это был наверное самый главный вопрос.

— Что дальше? Захватите вы этот Центр, скрутите Соколовскую… И что дальше?

Максим, ничуть не смутившись, ответил:

— У власти станут наши люди. Только мирные цели на благо людей. Никаких экспериментов, никаких обязательных браков с нареченными парами. Только добровольное продолжение рода Хранителей.

На мое возражение, что таким образом вскоре Дар совсем иссякнет из крови людей, Максим лишь ответил: «Значит, так тому и быть…»

Егор удовлетворительно кивнул. Иногда мне казалось, что вопрос о добровольном выборе спутника жизни волновал его больше всего в этой истории. Я же жутко злилась. Все это было неправильно и пока я не понимала, что именно.

Впереди показалось небольшое селение. Машина плавно заехала в деревню и продолжала движение вдоль узких улиц. Небольшие дома с деревянными ставнями и резными крылечками, выглядывали из-за низких заборов. Кое-где ближе к дороге, местные жители торговали остатками урожая уходящего года. Картошка, яблоки в больших железных ведрах и домашние закрутки, типа компотов и варенья. Все это богатство стояло на больших деревянных помостах прямо около дороги.

Мы остановились на окраине деревни около последнего дома. Длинный забор, выкрашенный в зеленый цвет, скрывал от нас дом, стоявший в глубине сада. На заборе помимо таблички с указанием улицы и дома, висела табличка по-меньше. Она гласила: «Ветеринар». Я удивилась. Мама тоже перехватила мой нахмуренный взгляд и пожала плечами.

Мы вышли из машины. Здесь пахло совсем по-осеннему: сыростью; пожелтевшими листьями; подгнившими яблоками, упавшими в траву; и еле уловимым дымком, какой бывает, когда топишь самовар.

— Ну, чего вы стоите? Проходите.

Макс отпер калитку и пропустил мою маму и Егора вперед. Мне же перегородил дорогу.

— Пока тебя не захлестнул вихрь семейного воссоединения, я бы хотел поговорить.

По большей части сейчас я думала не о скорой встрече с отцом, а о предстоящем штурме, о невинных людях, которые могут пострадать. Я как-то грустно проводила взглядом удаляющиеся спины моей мамы и Егора. Потом посмотрела на Максима. Этот разговор давно назревал. Теперь уже от него никуда не деться. Макс заговорил тихим спокойным голосом, иногда отводя глаза в сторону, в особенности в самые неловкие для него моменты.

— Я хотел, чтобы ты знала. По началу, просьбу твоего отца: присматривать за тобой, я воспринял без особого энтузиазма. Сама понимаешь, возраст — четырнадцать лет. Я хотел гонять во дворе мяч с пацанами, а не провожать тебя ежедневно со школы домой или на какой-то очередной кружок.

Он виновато посмотрел мне в глаза, потом продолжил:

— Потом ты стала мне действительно интересна. Я стал интересоваться твой жизнью уже не просто для работы, а потому что мне хотелось знать о тебе больше…

Я молчала, слушая его монолог и поражаясь про себя, как я не замечала ежедневного хвоста за собой, учитывая еще то, что Макс мне всегда нравился. Ведь когда тебе кто-то нравится, ты на автомате всегда находишь предмет своей любви в толпе. А я ни разу не заметила за собой слежки.

Потом он вспомнил последний звонок и наши первые уединенные беседы. И огромное чувство облегчения, когда я согласилась с ним встречаться. Но всегда оставалось одно «Но». Тайна, которую приходилось скрывать неизвестное количество времени. И чем дальше отношения становились серьезнее, тем сильнее Макс хотел, чтобы я вообще никогда ничего не узнала.

— Я очень жалею, что ты узнала все таким образом. Так не хотелось впутывать тебя во все это. Если бы не это похищение, все могло бы быть совсем по-другому. Провернули бы это дельце с Соколовской и жили бы как раньше…

— Дельце? Вооруженный захват ты называешь дельцем?! — я вспыхнула как спичка. Казалось, я только и ждала этой красной тряпки, чтобы ринуться в бой. Максим хотел было оправдаться, но я не дала: — И как ты вообще это все себе представлял? Была бы твоя воля, ты бы вообще мне никогда не признался? Серьезно? Строить отношения на лжи? И где ты был последние недели? Следил за мной?

Я уже знала, что Максим видел нас тогда с Егором около подъезда. Но какое это имело значение сейчас.

Я скрестила руки на груди и сердито следила за Максом. Максим же молчал, ожидая наверное, что я еще что-то скажу. Я посмотрела в открытую калитку:

— Нас уже заждались…

И резко развернувшись на пятках, я уверенно направилась в сторону дома. Тропинка вела прямо к его крыльцу. Справа была небольшая лужайка, два плодовых дерева и висящий между ними гамак. В траве валялись полусгнившие яблоки. Цветы росли там, где им заблагорассудится, видимо за этим тут никто не следил.