Не сейчас.

Не сегодня.

При следующем освещении я оглядываюсь, чтобы рассмотреть ее под уличными фонарями, дремлющую, с легкой улыбкой, играющей на ее губах.

Темные волосы. Красные губы. Обнаженные плечи.

Такая красивая.

Я не могу отвезти ее обратно на вечеринку и никак не могу отвезти ее домой, когда понятия не имею, где она живет.

В общем, мне капец.

Похоже, я застрял с ней.

Моя машина попадает в выбоину, и в этот момент девушка издает стон.

— Пожалуйста, не блюй в моей машине, — умоляю я.

Девушка протягивает руку, чтобы еще раз ободряюще похлопать меня по плечу. Слишком пьяная, чтобы выполнить это действие, и рука с глухим стуком падает на центральную консоль.

— Угу. — Поворачивает ко мне свою хорошенькую головку, приоткрывает веки и слабо улыбается мне. — Я не буду блевать в твоем грузовике.

Это машина — черный «Мустанг», если быть точным, — а не грузовик, и я совершенно уверен, что ее в любой момент может стошнить. Большие оленьи глаза закрываются, темные ресницы трепещут на ее гладких щеках.

Черт. Даже пьяная в стельку она чертовски привлекательна.

Поворачиваю налево, стараясь не обращать внимания на ее внешность.

Проезжаю два квартала. Поворачиваю направо. Останавливаюсь перед арендованным домом, в который переехал в конце прошлого семестра, как только мой сосед Зик перевез свою девушку в наш старый дом, так как он владеет им.

Образование.

Карьера.

Это мои приоритеты.

Прошли те дни, когда я тратил свои ночи на вечеринки, хотя мне, конечно, нравится тусоваться с друзьями по выходным и играть в футбол, когда у меня есть время.

Дом, который снимаю, маленький, выкрашенный в отвратительный желтый цвет, в центре квартала. Трава заросла, сайдинг и отделка отчаянно нуждаются в ремонте, но это не моя проблема, это проблема моего домовладельца, а ему наплевать на внешний вид дома.

Плюсы? Он мой, пока я не закончу учебу.

Арендная плата настолько доступная, что я наплевал на дермового домовладельца и исправляю проблемы самостоятельно. Я могу делать все, что захочу, когда захочу, не отчитываясь ни перед кем.

Глушу двигатель, отстегиваю ремень безопасности и поворачиваюсь к девушке, имени которой не знаю. Она уснула на моем пассажирском сиденье, и я до сих пор ничего о ней не знаю, кроме того, что ее отец здесь тренер по борьбе — человек, которого уважают и почитают по всей стране.

Девушка, которую кинули несколько его идиотов-борцов без малейшего намека на здравый смысл.

Кучка ублюдков.

Храп срывается с ее губ, когда я пытаюсь отстегнуть ее ремень безопасности. Храп, который говорит мне, что она не в состоянии сама дойти до моей входной двери.

Не теряя времени, вылезаю из машины и направляюсь к пассажирскому сиденью. Останавливаюсь. Затем несколькими широкими шагами прохожу по дорожке к дому, открываю ширму и отпираю дверь. Подперев ее ближайшим тяжелым предметом — девятикилограммовой гирей, — убеждаюсь, что она открыта достаточно широко, чтобы я не ударил девушку головой, когда буду проносить внутрь ее обмякшее тело.

Быстро возвращаюсь к ее дремлющей фигуре. Девушка даже не шевелится при звуке открывающейся двери. В отключке, даже когда я скольжу руками ей за спину, просунув одну руку под зад, чтобы поднять ее. Она легче, чем кажется, но все равно тяжелее мешка с мукой.

Ха.

Потрясающе. Я сошел с ума и шучу сам с собой.

«Господи, Эллиот, возьми себя в руки».

Поднимаюсь, поднимая ее тело вверх, вытаскиваю из машины, что совсем не легкая задача. Маневрировать с нею, не ударив головой о металлическую дверцу авто, практически невозможно. Чудо, что я не устроил ей сотрясения мозга.

Пинком ноги захлопнув дверь, поднимаю ее и крепче сжимаю, чтобы не уронить.

Я никогда никого не носил на руках — ни пьяного, ни трезвого, — но вот я здесь, несу незнакомку через порог моего дрянного арендованного дома.

Направляюсь прямиком в спальню, не откидываю покрывало, предпочитая как можно осторожнее уложить ее в центре кровати. Затем снимаю с нее обувь — маленькие черные сапожки с золотой молнией сбоку.

Ноги у нее такие же изящные, как и руки, и когда я снимаю с нее носки, то замечаю, что ногти на ногах поразительно синие.

Она шевелит ими, как будто знает, что я смотрю, и перекатывается на бок. Ее рубашка задирается, открывая идеальный плоский живот.

Идеальный пупок.

Высвобождая одеяло из-под ее стройного тела, натягиваю его на нее, оставив лежать на голубых простынях. Девушка шевелится, сцепив руки под подбородком, как одна из тех статуэток ангелов, которые собирала моя мама, выглядя невинной и милой, а не пьяной и бессвязной.