Подняв кувалду, Сотников ждал. На подходе механизм вздернул клешню вверх, защищаясь от удара… Поехали! Набирая энергию, Серега скрутился винтом – и по нисходящей, меняя траекторию, опустил стальную чушку на коленный сустав. Нырнул вниз, пропуская над головой хватанувшую воздух лапу, снова разворот – набрать мощности! – и молот с жутким грохотом влетел в защищенное лишь арматурой брюхо. Нырок влево, под манипулятор, выход со скруткой – и удар в череп. И снова нырок, уже влево… Он плясал вокруг механизма, ускоряя темп – череп, брюхо, колено, снова череп! – пропуская мимо себя его клешни, которые всегда на какую-то долю секунды запаздывали. Контроллер не бил – он пытался ухватить верткого человечка, выдернуть из вихря, который тот закрутил вокруг… и Серега понимал, что раз попавшись, уже не вырвется.

Череп! Сустав! Брюхо! Ключичный поршень! Сыпались один за другим удары, гремела сталь, летели высекаемые молотом искры… С первого взгляда казалось, что попадания не приносят стальному чудовищу вреда – но по каким-то едва уловимым признакам Серега чувствовал, что это не так. Удары проходили – все, начиная с самого первого, сломавшего подпорник – и механизм сдавал. Очередной удар в сустав – и он гнется уже не так быстро… Новый удар в брюхо – и вот уже поддались прутья стального каркаса, в котором крепится топливник… Еще один удар в череп – и может быть, именно он, наконец, критично повредит мозг и вырубит монстра…

Но выдыхался и он сам. Двигался он на пределе скорости, на грани, быстрее уже не мог – и такой темп невозможно держать долгое время. Две… три… четыре минуты непрерывной работы на высочайшей скорости! Пахала не только физуха, но и мозг, и нервная система: хватая движение врага, просчитывая траекторию нырка, скрутки, дистанцию удара, вылавливая матовый взблеск смертоносных клешней… Ювелирная работа на острие, когда малейшая ошибка – смерть. Да и кувалда! Молот весил килограмм десять – и попробуй покрути этой хреновиной! Это вам не кулачками танцевать…

Сколько он еще выдержит, Серега не знал. Подмоги не предвиделось – переусердствовал с толчком от испуга: Илья, улетев под верстак, все ещё лежал ничком, не подавая признаков жизни. Головой, что ли, приложился… И до обоймы далеко, вряд ли пацаны слышат, даже не смотря на весь этот адский грохот. Здесь шло уже на чистую выдержку, кто первый сдохнет: либо он успеет уработать контроллера – либо металл выстоит и прогнет его самого. Может, три… может, пять минут. А дальше конец.

К накапливающейся усталости прибавился и еще один нехороший фактор. Чтобы разогнать молот до требуемой мощности, приходилось, набирая инерцию, крутиться волчком – и значит, пусть и на короткие мгновения, но все же выпускать машину из поля зрения. Механизм очень быстро сообразил, что перед каждым ударом есть доли секунды, когда человек теряет его – и, обработав результат, изменил тактику. Теперь он делал короткие броски как раз в эти моменты – и Серега фактически чудом сумел увернуться от первой же атаки. Пришлось менять тактику и ему – теперь он пытался бить с дальней дистанции, благо рукоять кувалды позволяла кое-как дотянуться до буратины… но процент результативных попаданий тут же резко снизился, и он с ледяным холодком понял, что начинает проигрывать.

Он чувствовал, что уже на пределе. Горячей наждачкой драло горло, кузнечными мехами, качая воздух, вспухали легкие, грозило расколотить грудную клетку сердце… Плечи, принявшие на себя чудовищную нагрузку – пахал ведь как молотобоец в кузнице! – ломало болью. Горел адским пламенем пресс, межреберные и широчайшие – именно эти мышцы во время удара давали молоту разгон, именно они работали с максимальной выкладкой. Свинцовой отказывающей усталостью наливалось тело… Механизм же, несмотря на все полученные повреждения, продолжал работать. Пусть и не так четко и размеренно, как раньше, пусть и появилась в его движениях вялая задумчивость – но он и не думал сдавать. И Серега понял – кончено. Он был быстрее машины… но сделать ничего не мог.

На помощь пришел Илья. Выплясывая в смертельном танце, Серега все же успевал хватать окружающее. В какой-то момент, мазнув взглядом, он увидел, что научник уже не валяется бездыханным под столом, а стоит на колене с винтовкой у плеча. Он явно ждал подходящего момента…

Серега, задохнувшись от восторга – очнулся, сукин кот! поживем еще! – ощерился во все тридцать два! Давай же! Стреляй! Контроллер уже не просто отмахивался – пользуясь тем, что человек выдохся, он перехватил инициативу и теперь бульдозером пер вперед, давил массой! Тут на секунды счет! Ну же, сука!.. Да где же, мать твою, выстрел?!

– Бей!.. Я всё!.. – заорал Сотников, выдыхая с этим воплем последние силы… и вдруг сообразил: Илюха боялся задеть!

Контроллер просчитал вопль. Мгновенно развернувшись, он стартовал, набирая скорость, к человеку с винтовкой… Серега дохлой кишкой завалился на пол, выпадая из сектора… и тогда Илья частыми одиночками открыл огонь.

Лежа на спине и глядя в потолок, плавающий в кроваво-красном тумане, сквозь гул пульсирующие удары крови и гул в ушах, Сотников вяло пытался сообразить, кто же вышел победителем. По меркам ПСО Знайка стрелял посредственно. И если он не попал…

Подниматься не хотелось – организм устал смертельно, до отключки, и тянул сознание сорваться в беспамятство. Какая уже разница, право слово… если мелкий попал, то сейчас где-то там, вверху, должна появиться яйцеобразная голова с ботвой на макушке. Если нет – стальной кулак размажет человека по полу. На этом все и закончится.

Слева в поле зрения вплыл светлый овал. Ботва наличествовала.

– Серег… Ты чо?.. Как?.. – сквозь толстый слой ваты донесся голос научника. – Ты там жив вообще?..