– Сегодня что-то произойдет… – пробормотал Знайка, проматывая завтрак.

После завтрака хозяин, наведавшись в арсенал, основательно вооружился. Пара пистолетов, дробовик, боезапас. Поднялась наверх и одна из смен охраны, вооружили и их. Прихватив из мастерской на первом уровне шанцевый инструмент, группа вышла в гараж, завела черный квадратный внедорожник – и выкатила в транзитную.

– Понеслась… – сказал Серега. На дневной променад со стволами не выезжают – группа явно замыслила недоброе.

Вернулись они к середине дня. И уже не тем составом, что уходили – одного бойца вытащили из броневика вперед ногами. Огнестрел. Бронежилеты имелись – но гражданские модели скрытого ношения, классом наверняка не выше второго-третьего. А следом за ним показалось четыре ящика, укрытых пупырчатой пленкой. Хабар.

Ящики подняли на второй уровень в сокровищницу. Здесь, удалив посторонних и оставив только начальника охраны, хозяин распаковал груз – и на свет появились яйца Фаберже.

– Ах ты ж твою мать… – растерянно пробормотал Илья. – Так вот они чего удумали… Соседей пограбить!

– Мародеры, – сплюнул Серега. – Может, потому и остались…

Следующие недели Знайка промотал. Банда мародеров занималась усердным трудом – собирала и аккумулировала сокровища. Дневное расписание устоялось: подъем, совместный завтрак, выход на дело, возвращение, сортировка, вечерняя попойка за успех предприятия. Росло количество экспроприированного – росла и груда разбитых ящиков в подсобке. Изначально в сейфе хранились только золотые слитки – но с каждой ходкой туда добавлялись все новые и новые запасы. Активы, как сказал Знайка, – хозяин поместья финансист и наверняка этот термин ему ближе. Зачастую обходилось без крови – за все время мародеры привезли покоцанными только двоих: в самом начале и ближе к середине эпопеи. Второй, впрочем, выжил и спустя неделю снова принимал участие в налетах.

Очередной акт действа настал спустя месяц от начала марлезонского балета. К этому времени мародеры натаскали достаточно, чтоб заполнить хранилище – и теперь хозяин занялся упорядочиванием содержимого. Прораб провел в хранилище видеонаблюдение, и новоявленный коллекционер коротал вечера, любуясь своими сокровищами. Впрочем, радости и покоя ему это не принесло.

Несколько вечеров мужик, пребывая в самом благодушном расположении духа, расслабляясь в обществе спиртного и своих новых игрушек, гонял по экрану экспонаты. Но к концу недели его поведение начало меняться – он уже не был так приветлив с подельниками и не приглашал на совместные пирушки. Стал резким и раздражительным – орал на гувернанток и одну даже поколотил слегка, непонятно за что устроил выволочку уборщице, вызверился на водителя… Почти каждую ночь он поднимался и, наведываясь в хранилище, проверял прочность сейфовой двери и шайбу замка: а не предпринимались ли попытки проникнуть в святая святых?.. Захаживал и в серверную – камера здесь торчала прямо позади стола, в затылок, и Серега видел, как сжигаемый золотом человек подолгу сидел за монитором, проматывая записи, изучая на предмет подозрительных телодвижений персонала. Недоверие росло – а вместе с ним росла агрессия и страх.

– По стандартному сценарию пошло… – глядя на экран, покивал Знайка. – Я так и знал… Дракон проснулся.

– Кто? – удивился Злодей.

– Дракон. Помните Смауга? Награбил у гномов – и спал под грудой. И что в итоге? На пользу пошло? Или это… «Там груды золота лежат и мне они принадлежат»… «Пиковая дама» в переложении Саввы Куролесова[88]. Вот и здесь. Золото – оно такое… Кого хочешь с ума сведет.

– Ну, наших-то не сведет, – беззаботно отмахнулся Пашка.

– Еще не всё, – сказал Серега. – Смотрим. Может, не из-за золота вовсе.

Знайка гукнул скептически и включил запись дальше.

В очередной вечер случилась ссора. Охранное начальство, заявившись без приглашения, нарвалось на гневный выпад. Фазендейро, вскочив с кресла, орал на мужиков, топал ногами и, судя по жестам, призвал их прогуляться вон. Долго они терпеть не стали – поваляли подельника по полу, попинали немного, потрясли стволами у носа. Оно и понятно – психология была уже такова, что отношение начальник-подчиненный сместилось на подельник-подельник. Вместе грабили – какой ты теперь хозяин? Теперь – кто сильнее, тот и прав. Впрочем, фазендейро показал, что его рановато списали со счетов…

Этим же вечером в бар был приглашен повар. Припили – причем припили изрядно, на столе стояло три коньячных бутылки и пара вина – и фазендейро, покраснев лицом, хватая себя за воротник и бия в грудь кулаком, долго жаловался на злых подельников, обидевших его словом и делом. Повар, гордый тем, что благосклонность хозяина вернулась обратно – это буквально читалось на его вальяжно-довольной ряшке, – повел рукой – типа, спокуха, шеф, беру проблему на себя – и, наклонившись к хозяину, долго шептал ему на ухо. Хозяин кивал. Потом они добили четвертую бутыль, обнялись и, пребывая в соплях и слюнях, долго уверяли друг друга в вечной дружбе. Это опять же ясно читалось на экране – о чем еще могут разливаться два мужика, упершиеся лоб в лоб посреди бара и хлопывающие друг друга по затылкам?

– Всё. Убийца – повар, – мрачно хмыкнул Знайка. Будто концовку детектива открыл.

– Траванет, – кивнул Злодей.

И траванул.

Наутро все пошло своим чередом – подъем, хлопоты по хозяйству, уход за фазендой и хозяином. Охранное начальство пока молчало – вероятно, решило не давить и ждало, когда прессуемый разродится сам: код от хранилища наверняка знал только он и давить на него пока не хотели. Но последнее слово оставалось за поваром.

Повар сыпанул дряни почти незаметно. Кухонные работники внимания не обратили – они в это время занимались у второй плиты и гнусных пассов над общей кастрюлей не заметили. В силу того, что из общего котла питались все – за исключением хозяина, конечно – проделанное обрекало на смерть всех обитателей фазенды. Всех, кто не в курсе. Да и не мог повар выборочно подходить. Как? Сервировать, а после сыпать в каждую тарелку?.. Нет уж. Валить – так всех до кучи. Да и свидетелей не оставлять – мало ли, как оно там в будущем обернется…