– На чём я остановился? – Мистер Маршалл вновь занял место в кресле напротив.

– На том, что случилось однажды вечером, когда вы сидели у костра, а ваш друг был чем-то взволнован, – услужливо развёрнуто подсказал Тони.

– Ах да. Самуа говорил что-то о путешествиях и предложил устроить мне приключение, о котором я и мечтать не мог. Показать другой, неизведанный мир, – Сэм Маршалл рассмеялся. – Знаете, он всё время курил трубку, и я подумал сначала о, хм, неких наркотических веществах, проводниках в мир грёз и видений. Если вы понимаете.

– Мы понимаем, – заверил Джек, о чём тут же пожалел и пообещал себе молчать до конца рассказа.

– И как же? Что было дальше? – Тони подался вперёд от нетерпения.

Мистер Маршалл накрутил на палец чёлку. Грэйс тоже так делала, когда задумывалась.

– Я не совсем понял, что произошло, – наконец ответил он, – помню, как Самуа вложил в мою руку что-то круглое, потом… Потом я чихнул и отключился, а очнулся уже совсем в другом мире. Первое, что я увидел, открыв глаза, было лицо твоей матери.

Он посмотрел на Самиру – иначе, не так, как раньше. До этого его взгляд был в основном любопытным, а теперь он стал заискивающим, жаждущим признаков ответного интереса.

– Слишком прекрасна, чтобы быть реальной… Я не сразу отказался от мысли о галлюциногенных веществах, – мистер Маршалл попробовал рассмеяться, что это вышло у него крайне неловко.

– Наверное, ты до сих пор не веришь в её существование. Иначе как так вышло, что ты ещё ничего о ней не спросил, – вставила Самира. Волны её звенящего голоса разошлись во все стороны, они врезались в молекулы воздуха и зарядили его невидимыми трескучими искорками. Джеку стало так неуютно, будто он не сидел сейчас на мягком диване, а в переполненном автобусе стоял на одной ноге с прижатым к стеклу лицом.

– Наверное, – медленно протянул мистер Маршалл, – я боюсь услышать ответ.

У него хватило мужества, чтобы не отвести взгляда, не пошевелиться даже. Только пружины кресла жалобно заскрипели.

– Правильно делаешь, что боишься. Она умерла.

На втором этаже раздался грохот.

Мистер Маршалл вздрогнул только спустя десять секунд. Ещё некоторое время ему понадобилось, чтобы сформулировать сбивчивые слова извинения и неровной походкой удалиться наверх.

– Ты ничего нам не рассказывала, – сказал Тони, успев нарушить паузу как раз вовремя, пока она не стала давящей.

– А меня никто не спрашивал, – выпалила Самира, – никого это не волнует.

Тони протянул руку, чтобы погладить её по плечу, но Самира дёрнулась, и его раскрытая ладонь нелепо замерла в воздухе.

– Прости, я правда думал только о себе. Мне очень жаль.

До этого Джек гордился своей смекалкой, ведь он сумел разрешить некоторые загадки раньше, чем ответы оказались в общем доступе. А теперь выяснилось, что главное открытие – середина паутинки, от которой расходились остальные ниточки, – не посетило его великий ум.

– Посмотрю, что там случилось, – протараторил Тони и поспешно удалился из комнаты.

Сначала ненадолго стало тихо. Затем ещё тише – птицы за окном перестали щебетать и прислушались. А потом Самира затряслась.

– Я так и знал, – проворчал Джек.

Он никогда не отличался галантностью, поэтому просто схватил Самиру и притянул к себе. Однако её дрожь не унималась. Ещё немного, и она могла бы стать причиной хорошего такого землетрясения с эвакуацией людей и возмещением ущерба.

– Знаешь, чтобы стало легче, нужно плакать не вовнутрь, а наружу, – посоветовал Джек. – Слёзы должны вытекать из глаз. Слёзы, если что, это такие мокрые солёные капли…

Он замолчал, догадался по всхлипываниям и намокающей на груди рубашке, что совет был принят к сведению.

– Ты, наверное, ещё ни разу не говорила этого вслух, – Джек погладил девушку по волосам. – Пока не осмелишься проговорить что-то вслух, будешь притворяться, что это неправда. Зато теперь ты преодолела самое трудное и сможешь жить дальше.

Всхлипы достигли кульминации и стали постепенно утихать.

– Всё будет хорошо, – заверил Джек. – Между прочим, ты первая, кому я это говорю. Люди всегда хотят слышать, что всё будет хорошо. Но я же не могу этого гарантировать, сама понимаешь, поэтому обычно отмалчиваюсь.

Самира освободилась из его объятий и высморкалась. Отодвинувшись на другой конец дивана, она отточенными движениями поправила волосы, разгладила одежду и сложила руки на коленях, словно та короткая вспышка проявления человечности случилась вовсе не с ней. А Джек остался в мокрой рубашке и с внушительным запасом неиспользованных добрых советов.